Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском

Министр-президент, к сожалению, немного ошибся: географическое распространение той болезни, о которой он говорит, не ограничивается пределами Германии. Эта зараза коснулась и некоторых русских, конечно, весьма немногих и, как мы надеемся, на короткое время. После того как русские солдаты во многих местах Царства Польского подверглись изменническому нападению, когда еще продолжает литься русская кровь, в тот самый день, когда Россия празднует вступление на престол Императора Александра II и вместе с тем торжествует годовщину освобождения крестьян от крепостной зависимости, в тот день, когда для всей массы бывших дворовых людей наступает прекращение обязательных отношений, какие-то безвестные лица, именуя себя русскими, рассылают свои подметные письма, в которых выражают сочувствие к полякам и ненависть к русскому правительству, в которых они от имени целой либеральной России предоставляют независимость Польше и взывают к русской армии, чтоб она изменнически прекратила борьбу с поляками и шла против правительства. Если эту прокламацию писали польские эмиссары, то образ действий их более или менее понятен; но что если эти честные люди в самом деле русские? Ведь это была бы прямая измена, измена уже не правительству, чем они хвалятся, но своему народу, своему Отечеству, чем хвалиться нельзя даже и русскому мятежнику и за что не похвалили бы его, а стали бы презирать сами поляки.

В тот же самый день прочли мы очень куриозный документ, напечатанный во французской газете «La Presse» за подписью г. Эмиля де Жирардена. Это ни более ни менее как письмо французского публициста к русскому монарху в пользу полного отделения Царства Польского. «В последнее столетие, - говорит автор письма, - величие народа почти исключительно еще измерялось пространством завоеванных им земель; но уже теперь оно измеряется тою деятельностью, какую он обнаруживает, теми богатствами, которые он производит, теми сбережениями, которые он накопляет, тою свободой, какою он обладает, тем превосходством, какое он усвоил себе в деле разумения науки, искусства, промышленности, торговли. Вчера еще величие народов измерялось разрушительною и завоевательною силой; завтра мерилом его станет только сила в производстве и в обмене произведений; нынешний же день принадлежит делу перерождения, которое еще не совершилось: всякое перерождение медленно, но оно несомненно совершается. Если это так, - продолжает медоточивый публицист, - какая нужда вам, государь, иметь шестью миллионами подданных и полутора тысячами квадратных миль земли больше или меньше, вам - властителю самого обширного государства, какое когда-либо существовало, государства, распростирающегося в Европе, в Америке и в Азии, равного по пространству почти седьмой части земного шара, государства, едва еще населенного и уже насчитывающего 70 миллионов подданных? И в настоящем, и в будущем Ваше Величество бесконечно возвеличите себя, обратившись к полякам с такою речью: “Хорошо; я даю вам, чем вы желаете; управляйтесь сами собою, и, если сумеете, управляйтесь хорошо. Изберите для управления собою кого пожелаете. Я не навязываю вам в короли ни кого-либо из моих братьев, ни кого-либо из моих сыновей. Между вашим королевством и моею империей я не воздвигну никаких преград, ни военных, ни таможенных. С обеих сторон торговля будет совершенно свободная: ни преград, ни связей, кроме связи благодарности, которая будет тем сильнее, чем шире отмерил я вам дар независимости, которую вы цените так высоко”. Государь! в тот самый день, когда обратитесь вы с такою речью к полякам, благодарность их не будет иметь себе подобной и поравняется только с удивлением целого мира. Вам будет принадлежать слава большая, чем слава побед и завоеваний; вам будет принадлежать слава указания державною рукой нового пути, на котором Австрия, вынужденная вашим примером к освобождению Венецианской области, явит лишь ту заслугу, что последовала за вами. Освобождение народов путем цивилизации, таким образом, сменило бы собою порабощение их путем войны».

Нужна немалая доля легкомыслия, от которого несвободны многие из французских публицистов, для того, чтобы в настоящую минуту давать подобные советы, не справившись, одобрят ли их сами поляки, которые совсем не того хотят, о чем просит за них г. Эмиль Жирарден. Но как могут попадать на подобные же мысли русские люди, те самые, которые выдают себя за поборников русского народа, которые фантазируют, будто бы они составляют какой-то центральный народный русский комитет?