А, да, не мог, я забыл. Но что же делать?! Ещё два патрона в магазине. А мальчишка-центаврианин уже откапывает меня из песка, сейчас отодвинет трубу... Противный любопытный сорванец... Что тебе до старой ржавой железяки, сопляк?! Брось немедленно!
Но он уже взял меня в руки, смотрит в прицел.
Офелия тянула изо всех сил. И плакала.
Чёрт... ещё эти слёзы... В стволе отчаянно защекотало. Защипало прицел. Я так и видел её, хрупкую, смешную. Как встрёпанный воробей. Или ворона. Чучело вороны и берег реки. Я был такой молодой, и ни одной живой души на счету. Воспоминания нахлынули на меня. И я чихнул. Полный ствол песка, чёрт возьми!
Мальчишка зажмурился от песка и бросил меня в сторону. Раздался выстрел. Жахнуло так, что снесло кусок фундамента центаврианского круглого дома.
- Ты крутой, - прошептала Офелия.
Да уж, что и говорить. И неужели она мне сказала что-то, и даже не про беременного мужика-центаврианина или голодную чью-то маму, или свору чудесных ребятишек. И я опять чихнул. Мальчишка испугался и убежал. Наконец-то.
Это был последний патрон. И я больше никогда не услышу голосок моей Офелии.
- Я буду тебе рассказывать сказки, - прошептала она, - а ты будешь думать мне в ответ.
Думать ей в ответ, это могла придумать только она. Странное занятие, но в этом что-то есть, черт побери, я стал многословен и нуден, а как лаконичен был мой ответ в дни моей молодости... или тогда был чистый счёт... или это было немного раньше, ты не помнишь, Офелия, или я тебе ещё не рассказывал?