Воспоминания стопроцентного эсперантиста

Магазин мог существовать за счёт скидок, получаемых от издателей, а главным образом за счёт дохода от продажи моей книги "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой". Но эта книга не могла долго поддерживать магазин, так как, во-первых, количество экземпляров не было бесконечным, а, во-вторых, покупатели всегда требуют разнообразия. Хотя издательства и издатели-авторы давали довольно большую скидку в 33–40 %, а автор Эсперанто — даже 50 %, из-за небольшого общего объёма продаж книг даже такая скидка не могла покрыть всех расходов магазина и мы волей-неволей пришли к мысли о собственных изданиях, которые обычно дают 60–70 % от номинальной цены. Такая большая доля получается по следующему расчёту. Обычно издатель устанавливает номинальную цену издаваемой книги путём умножения на три стоимости потребной на книгу бумаги, суммы расходов на печать и авторский гонорар. Так он поступает потому, что должен выделить из номинальной цены книги одну треть магазину, который продаёт книгу, а оставшаяся треть идёт на оплату работы, склада, транспорта, на налоги, ренту и прочие расходы издателя. Следовательно, если магазин сам издаёт какую-нибудь книгу, для него книга стоит только одну треть, а доходы от издания становятся общими с доходами магазина. Поэтому продажа своих изданий всегда более прибыльна для магазина.

Но что издать? Конечно было бы желательно издать какой-нибудь эсперантский учебник или словарь, ибо их покупают чаще всего; кроме того их обложки всегда являются прекрасной рекламой для разных изданий магазина. Наши мысли шли в этом направлении. Но на этом пути встретилось следующее обстоятельство.

Как я уже говорил, возвращаясь с кембриджского конгресса я посетил нашего единомышленника-сочинителя В.Н.Девятнина. К тому времени он уже издал два тома своих сочинений. В ходе моего визита он показал мне стихотворный перевод поэмы Пушкина "Руслан и Людмила", а я обещал издать этот перевод, если создам эсперантский книжный магазин или журнал. Прибыв в Москву, я продолжил переписку с В.Н.Девятниным. Иногда мои письма содержали слишком много эсперантского энтузиазма, который всегда находил благоприятный отклик у нашего поэта. Под влиянием таких писем он вообразил, что теперь Эсперанто уже настолько силён, что можно жить не только для него, но и за счёт него.

В то время он занимал должность станового пристава и обязан был выполнять тысячу разных полицейских дел в своём районе. Такую должность мог занимать любой человек, но только не поэт. Естественно, что все мысли нашего поэта направлялись к тому, каким образом стряхнуть с себя эту "приятную" должность. Кроме того, эта работа недостаточно хорошо оплачивалась, а это вынуждало служащего к большой экономности, чтобы не выйти за рамки бюджета, особенно если его семья состоит из 4–5 человек. Но обычно требование экономности не любимо поэтами. Это замечание целиком относилось и к В.Н.Девятнину. Кредиторы атаковали его со всех сторон и он не знал, как выплатить долги.

Он надеялся улучшить своё финансовое положение с помощью эсперантских сочинений, но в то время почти никто из издателей не платил гонорары эсперантским авторам. Учитывая безнадёжное финансовое состояние единомышленника, я всем сердцем желал ему помочь и обещал выплатить какой-то гонорар, если издам его сочинение. Но он уже 27-го ноября 1907 г. послал мне рукопись и письмо, в котором было: "Извольте её просмотреть и, если есть возможность, вышлите мне как можно скорее обещанные деньги, ибо сейчас я нахожусь в таком тяжёлом материальном состоянии, что совершенно не знаю, что делать…Извините за бесцеремонность, но поверьте, что только ужасные обстоятельства вынуждают меня так поступать…" Ну. что делать? Я выслал ему 300 рублей и, чтоб совсем не лишиться средств, волей-неволей решил похлопотать об издании его перевода.

Вот почему наша издательская деятельность началась не с учебников, как того требовали насущные интересы магазина, а с литературного произведения. Поскольку в Москве не было типографии с эсперантскими буквами, я заключил контракт с Казанской типографией, в которой была напечатана моя первая книга. Набирать они начали в середине января 1908 г. Печатание шло очень медленно, ибо все корректуры из типографии направлялись в Москву, затем — в вильненскую губернию. Кроме того, гранки изобиловали опечатками, поскольку наборщики не знали Эсперанто, и нужно было править их по многу раз.