Воспоминания: территория любви

И еще один очень личный и важный момент. У меня есть – и я ее храню – книга «Марк Шагал. Жизнь и творчество» с дарственной надписью Шагала. Это очень дорогой для меня подарок. Я никогда никому ее не отдам. А могла бы. За ней гоняется Эрнст. Предлагал мне огромные деньги. Это уже давно было. Но нет. Книга моя, она замечательная. Главное – подарок самого Шагала. Я ее так люблю и ценю, что, когда ищу и сразу не нахожу, думаю, что у меня ее украли. А потом оказывается, нет – на месте мой Шагал. Сказать, что это моя любимая книга, было бы не совсем точно. Если говорить о любимых, то это Шекспир. Просто в шагаловской книге рисунок и дарственная надпись. Шагал мне ее подарил и подписал как раз в мой визит к ним на юг Франции. «Ирины Александровне»… «ИринЫ» – это он не шибко грамотно по-русски пишет. И «Антонова» вместо «Антоновой». А дальше: «Марк Шагал». И место: «Saint-Paul». Это Сен-Поль-де-Ванс. А потом: «На добрую память».

И главное – его рисунок. Он при мне его рисовал. И довольно долго. Да, это очень хорошая книжка. Написал ее зять Шагала, искусствовед.

Есть у меня и одна литография художника, довольно большая. Мне ее подарила Ида, его дочь. Тоже с дарственной надписью, и тоже с такими же ошибками. Они со склонениями оба не дружили. Храню я своего Шагала в моем кабинете, в музее.

Незабываемые дружбы

Может, это и странно звучит, но лично я была знакома отнюдь не со многими современными художниками первой величины. Думаю, что прежде всего в этом виновата закрытость СССР. Выставки – да, это работа, а личные знакомства – зачем? Обойдетесь.

Я хорошо знала Ренато Гуттузо. Это итальянский художник, коммунист. Я в свое время работала на биеннале в Венеции, там познакомилась и со многими другими итальянскими художниками. Увы, в России их имена не слишком известны, хотя у себя в Италии это признанные мастера.

Когда в 1960 году я целых пять месяцев работала в Венеции, было много разных встреч, к некоторым художникам я ходила в мастерские, потому что они были венецианцы и жили в Венеции. Меня приглашали посмотреть работы, пообщаться. Особенно почему-то запомнилась встреча с Григорием Ивановичем Шилтьяном. Он был родом из Армении, считался одним из самых знаменитых художников-эмигрантов – «русских итальянцев». Был очень востребован. И стоили его работы дорого. Портретист Шилтьян был прекрасный, да и вообще – очень славный человек. Я могла часами сидеть у него в мастерской прямо на берегу канала и смотреть, как он рисует… Он писал какого-то мальчишку. А я сидела и смотрела, как он пишет, смотрела на Венецию из окна, читала книжку… И вспоминаю его жену, она была просто чудесная.

Пикассо, Матисса, Леже я, увы, не знала. Они просто умерли раньше. Была знакома только с женой Леже. Как это обычно бывает? Выставка, вернисаж, пришли художники, познакомились, перебросились в лучшем случае на приеме парой слов… Это такие поверхностные знакомства. Глубокие беседы? Нет, не припомню. Никто из великих мне ничего «такого» не поведал. А придумывать я ничего не буду.

С российскими художниками, конечно, личных знакомств намного больше. В основном из Академии художеств. Мне было очень интересно соприкоснуться с этим миром. Тот же самый Гуго Матвеевич Манизер, который запомнился тем, что сказал, увидев Матисса у нас в зале: «Ну, это мы снимем». Хорошо помню скульптора Дмитрия Жилинского, с которым мы даже были друзьями. И, конечно, Боря Мессерер. Я и сейчас с ним дружу.

Анри Матисс и Лидия Делекторская

Художники – это прекрасно, но есть еще одно знакомство, о котором мне хочется рассказать. Это встреча с музой, а если точнее, то с музой, натурщицей, секретарем и возлюбленной Анри Матисса Лидией Николаевной Делекторской.

Наши встречи были не такими уж частыми. И короткие, как мои командировки. Но очень важные для меня, как и наша дружба. Поэтому я их так хорошо помню.

Сама история этого знакомства просто замечательная. Я сидела одна в своем кабинете в музее, вдруг приоткрывается дверь и в проем заглядывает чья-то голова. Я говорю: «Входите». Входит женщина, подходит ко мне и говорит: «Я – Делекторская». А я знаю очень хорошо, кто это. К тому времени уже очень много про нее слышала. Поэтому отвечаю: «Вы секретарь Матисса!» С этого самого момента мы и подружились – крепко, на всю жизнь.

Что в ней было особенного? Все. В ней все – особенное. Даже тональность голоса, то, как она говорила. Потрясающая женщина. Одна из самых мощных и сильных личностей, которые встречались мне в жизни.