Воспоминания.Том 1

Выставка эта и открылась 20 февраля в залах Исторического музея. Среди выставленных предметов было много весьма ценных, представлявших исторический интерес, как то: подлинный печатный станок Наполеона I, бывший с ним в походе в Москве. Станок этот в 1813-14 гг. был куплен в Москве на аукционе вологодским помещиком Макеевым, хранился сперва в кабинете владельца, а после его смерти станок очутился в сарае, откуда был извлечен и приобретен некиим Гудковым, который содержал в Вологде типографию. Станок был ручной, красного дерева, с французской меткой "Pagnier С. Y.", разборный. Высочайшая грамота от 24 января 1818 г. за подписью императора Александра I на имя Барклая-де-Толли о даровании ему княжеского достоинства, а также и золотая сабля, поднесенная ему от г. Лондона, оцененная в то время в 2000 гиней (20 тысяч руб. золотом) с английскою надписью: "За талант и храбрость, проявленные в деле охранения вольностей, покоя и счастья Европы". Оригинальный отчет обер-полицеймейстера за 1811 г., когда в Москве числилось каменных домов 2567, деревянных 6584., гимназий 1, театров 1, клубов 2, благородных и купеческих собраний 2, жителей: мужчин 157152, женщин 113032; пожаров за год было 68, убийств 6 и самоубийств 32.

Среди картин и гравюр обращал на себя внимание "Подвиг генерала Костенецкого"4 в бою под Бородином, когда польские уланы наскочили на резерв конной артиллерии; около пушек все были перебиты, тогда генерал Костенецкий, человек колоссальной силы, схватил деревянный банник {банник — цилиндрическая щетка на длинном древке для чистки каналов артиллерийских орудий.} и так им "угостил" улан, что они ускакали, оставив убитых. Впоследствии он просил заменить деревянные банники железными, на что Александр I сказал: "Железные банники у меня могут быть, но откуда взять Костенецких?"

Другая картина изображала генерала Бибикова5, который под Бородином был послан пригласить принца Вюртембергского к Милорадовичу. Принц спросил, где стоит Милорадович, Бибиков поднял правую руку, но в это самое время бомба оторвала ему эту руку, тогда он поднял левую и указал направление, где был Милорадович.

4 февраля скончался великий князь Владимир Александрович, третий сын императора Александра II. Он уже несколько времени чувствовал некоторое недомогание, как вдруг в ночь на 4-е число в его здоровьи последовало внезапное ухудшение от нарушенного мозгового кровообращения с последствиями отека мозга, отчего и последовала смерть. Покойный великий князь родился в 1847 г., представлял из себя благороднейшего и весьма многосторонне образованного человека, держал себя с большим апломбом, соединенным с достоинством, выразительно и красиво говорил. Как военный начальник не был на высоте, так как военное дело не любил, обязанности же президента Академии художеств, каковую должность он занимал до своей кончины, были ему больше по душе. К сожалению, он мало обращал внимания на воспитание своих сыновей, и они не унаследовали от отца благородства души и по нравственным своим качествам оставляли желать лучшего.

7 февраля состоялось перевезение тела почившего великого князя из его дворца на Дворцовой набережной для отпевания и погребения в Петропавловскую крепость по особо утвержденному Государем церемониалу. На похороны великого князя прибыли из-за границы представители германского и австрийского императоров, иностранные принцы, а также и Фердинанд I, царь Болгарский. Этот последний очень ловко воспользовался кончиной великого князя, чтоб заслужить признание Россией независимости Болгарии. Незадолго до этого времени Фердинанд, будучи князем Болгарским, провозгласил Болгарию независимой, а себя королем, не испросив предварительно согласие держав, вследствие чего и не был признан ими, что, конечно, ему не давало покоя. И вот, как только он получил известие о кончине великого князя, он телеграфировал Государю, прося "позволить ему приехать отдать последний долг благодарной дружеской памяти почившему великому князю, при полном забвении всех политических вопросов". Это прибавление и решило его участь, и пока в различных столицах Европы вопрос о признании независимости Болгарии и князя ее королем оставался открытым, в С.-Петербурге в ответ на телеграмму князя решено было не только его принять, но и признать болгарским монархом. Когда поезд с Фердинандом подошел к дебаркадеру станции в Петербурге, то вышел из вагона скромный и чуть согнувшийся, не зная ничего о последовавшем на его счет решении, князь Болгарский, как вдруг, проходя мимо выставленного ему для встречи почетного караула, он услыхал в ответ на приветствие волшебные слова: "Здравия желаем вашему царскому величеству". Все присутствовавшие, среди которых был и я, заметили, как он сразу преобразился, радостная улыбка озарила его лицо и он принял величественную осанку.