Тем не менее комиссии удалось много сделать для дальнейшего сохранения стены не только от разрушения, но и от посягательства на нее со стороны городской думы. В 1909 г. она возбудила ходатайство об изменении высочайше утвержденного плана урегулирования Театральной площади для обращения ее и прилегающей к бульвару Китайской стены и занятой самим бульваром в строительный квартал. Я был крайне возмущен этим и сообщил градоначальнику мое мнение, что едва ли может быть разногласие в том, что наиболее характерною частью Китайской стены, как по вольности ее, так и по художественности ее архитектурных линий, следует признать часть, выходившую именно на Театральную площадь. Не представило также сомнения и то, что простор площади значительно увеличивал силу художественного впечатления. Между тем проектировавшаяся городской управой постройка нового здания думы закрыла бы совершенно Китайскую стену на значительном протяжении и лишила бы Москву одного из красивейших ее видов, полного исторических воспоминаний. Императорское Московское археологическое общество всецело присоединилось к моим соображениям. А Государь император на моем всеподданнейшем отчете после высказанного мною по сему поводу мнения собственноручно написал: "Вполне согласен". Ходатайство Московской думы, таким образом, и было отклонено.
Среди дел, которые также были возложены позже на губернское правление, важнейших по объему и значению являлось также заведование Московским губернским архивом — хранилищем многоценных исторических материалов. Я невольно обратил внимание на крайне неудовлетворительное его состояние. За неимением специального для него помещения, все старые дела хранились в башнях стены Китай-города и Кремля и в кладовой одного из зданий губернского правления. Некоторые из этих помещений, ввиду сырости, отсутствия печей, света, вентиляции, совершенно не соответствовали своему назначению, и хранившиеся в них дела подвергались гниению и гибли массами. Несмотря на все принимавшиеся к усовершенствованию отмеченных помещений меры, удалось достигнуть весьма немногого, и губернский архив продолжал находиться в состоянии упадка, угрожавшего медленным его уничтожением. Между тем ценность архива была чрезвычайно велика, ибо он хранил в себе не менее 1 500 000 дел, по приблизительному только подсчету, относившихся не только до свыше вековой деятельности разнообразных московских учреждений, но и до истории Москвы в самом широком смысле этого слова. Поэтому я возбудил ходатайство о постройке нового особого здания для архива, каковая мысль встретила большое сочувствие у министра внутренних дел Столыпина.
Строительное отделение еще при мне разработало и план, и смету, а городское управление дало согласие на уступку участка земли для постройки архива. Кроме того, для разбора архива, находившегося в сильно запущенном состоянии, я возбудил ходатайство о назначении особой комиссии при губернском правлении с отпуском для сего необходимой суммы, так как существовавшие согласно штатов для заведования архивом смотритель, получавший 80 руб. в месяц, и его помощник — 48 руб., конечно, справиться с этим сложным делом не могли. Смотритель, поступивший на эту должность в 1903 г., при добросовестном отношении к делу в течение 5 с половиной лет успел принять только 200 000 дел, откуда следовало, что для разбора всего архива потребовалось бы еще не менее 30 лет. Комиссия была назначена и приступила к работам, но последовавшие события не дали возможности докончить уже налаживавшееся дело по приведению в порядок как Китайской стены, так и губернского архива.
Из остальных дел губернского правления серьезное внимание приходилось уделять положению опекунской части в губернии в лице сиротских судов, ведавших попечение о личности и имуществах малолетних сирот купцов, мещан, цеховых, личных дворян и разночинцев, а равно опеки над лицами и имуществами, учреждавшейся по другим, кроме малолетства, поводам: над сумасшедшими и безумными, о которых я уже говорил выше, касаясь врачебного управления и дворянских опек, ведавших таковые же дела потомственных дворян.