Воспоминания.Том 1

22 августа произошло дерзкое нападение на пристава Гончарова в Рузском уезде, в виду чего мною был отдан следующий приказ по полиции: "22 минувшего августа, утром, близ станции Румянцево Виндавской ж.д. неизвестными злоумышленниками было совершено вооруженное нападение на проезжавшего по Волоколамскому шоссе пристава 1-го стана Рузского уезда Гончарова, коему выстрелами из револьвера причинены были тяжелые раны. В ночь на 24 августа неизвестные преступники, проникнув через окно в дом крестьянина деревни Савино, Лучинской волости, Звенигородского уезда Ивана Ильина, зверски убили дочь его и зятя и ранили старуху жену Ильина. Добытые первоначально сведения и обстановка преступления убедили полицию, что они являются делом организованной шайки злодеев, к раскрытию коей были приняты должные меры. Особенно энергично повел розыски звенигородский исправник Рубцов, в течение нескольких дней выслеживавший преступников, как в пределах Звенигородского, так и Рузского уездов. 31 минувшего августа, возвращаясь ночью совместно с приставом Алексеевым-Войцеховским в г. Воскресенск, исправник, в полумраке, на возвышенности с левой стороны шоссе, заметил неизвестного ему человека. Занятый всецело мыслью об обнаружении преступников, титулярный советник Рубцов направился к неизвестному, намереваясь выяснить его личность, но последний открыл беглый огонь из револьвера, ранив одним из выстрелов пристава Алексеева-Войцеховского в левую руку, после чего он скрылся в глубоком овраге, поросшем кустарником. Как исправник, так и раненый Алексеев-Войцеховский, бросились преследовать злоумышленника, но, к сожалению, темнота ночи помешала им достигнуть успеха. До утра продолжались розыски преступников, в которых принимал деятельное участие и пристав Алексеев, отказавшийся ехать в город к врачу для перевязки раны. Чинам полиции удалось в ту же ночь задержать одного из членов шайки — крестьянку Марию Дмитриеву. Благодаря добытым от нее сведениям, 3 сентября чинами Московской сыскной полиции арестованы были в столице и прочие члены шайки, совершившие ряд грабежей и убийств. Я особенно подробно излагаю историю этого дела, дабы чины полиции вверенной мне губернии узнали о самоотверженных действиях звенигородского исправника Рубцова и пристава 2 стана того же уезда Алексеева-Войцеховского, доказавших своим бесстрашием перед опасностью сознание долга перед присягой и совестью. Выражаю поименованным лицам мою сердечную благодарность и предлагаю моей канцелярии выдать им в награду: титулярному советнику Рубцову 150 руб. и приставу Алексееву 100 руб. Вместе с тем мною отдано распоряжение о представлении последнего к награде на основании 1 пункта 394 статьи Учреждения орденов и других знаков отличия".

В последних числах августа я узнал об имевшем место случае стрельбы чинами полиции в воздух для устрашения. Считая такой порядок недопустимым, я отдал следующий приказ: "Ввиду ставшего мне известным случая стрельбы одним из стражников "в воздух", в целях устрашения преступника, еще раз напоминаю всем чинам уездной полиции, что огнестрельное оружие отнюдь не может быть в целях запугивания кого-либо. Право носить оружие должно почитаться особой честью, и прибегать к нему следует в крайних случаях, точно указанных в законе, отнюдь не стреляя при этом "на воздух", а действуя огнем прямо и решительно. Всем уездным исправникам предлагаю принять меры к тому, чтобы нижние чины полиции усвоили твердо правила действия оружием".

На 26 августа, день Бородинской битвы, я ездил в Бородино по приглашению командира Лейб-гвардии Павловского полка на открытие памятника павловцам, павшим в 1812 г. на Утицком кургане.

В это время на Бородинском поле все приводилось в порядок к 100-летнему юбилею, который предстояло праздновать в следующем году, возобновлялись укрепления, ремонтировался памятник, строилось шоссе, приезжали войсковые депутации для выбора мест под памятники и т. д.

Приехав в Бородино вечером 25-го, я к 8 часам утра следующего дня был уже на батарее Раевского, куда к этому времени прибыл крестный ход из села Бородина. Была отслужена панихида по всем, чьи кости лежали в одной братской могиле кургана Раевского. На панихиде присутствовали: профессор Военной академии генерал Колюбакин, секретарь Особого комитета 1812 года капитан Афанасьев, местные власти — предводитель дворянства Варженевский, председатель управы и др., а также и П. А. Тучков, внук одного из братьев Тучковых, героев Бородина. По провозглашении вечной памяти героям военачальникам: князю Кутузову, князю Багратиону, Николаю и Александру Тучковым, Ивану Краснову, графу Кутайсову, князю Кантакузену, Ивану Палицыну и всем павшим в этот памятный день героям и отслужении литии у могилы князя Багратиона, крестный ход направился в Спасо-Бородинский монастырь.