В его произведениях ярко сказывались черты его характера — беззаветная искренность и честность, не допускавшие никаких компромиссов. В последнем я мог убедиться лично, когда после мученической кончины великого князя Сергея Александровича я по поручению великой княгини приехал к нему просить его не отказать написать портрет великого князя, который всегда был горячим поклонником таланта Серова, особенно после портрета Александра III, поразительно написанного Серовым и висевшего всегда в служебном кабинете великого князя прямо против входа. В. А. Серов выслушал меня, призадумался, потом ответил мне: "Сейчас не могу, слишком сильно впечатление его кончины, передайте великой княгине мои извинения, но я не в силах сейчас писать его портрет, может быть, потом, погодя, я и смогу, но сейчас, нет…" С грустью я выслушал его слова, мне было тяжело огорчить великую княгиню, ей так хотелось иметь портрет мужа именно работы Серова.
24 ноября его хоронили в Донском монастыре, после отпевания в Крестовоздвиженской церкви на Воздвиженке. Множество верных почитателей его таланта, вся художественная и артистическая Москва собрались отдать последний долг таланту и хорошему человеку. В гробу лежал большой венок от президента Императорской Академии Художеств великой княгини Марии Павловны. Лучшие его произведения сейчас находятся в Музее императора Александра III в Петербурге и в Третьяковской галерее в Москве. К сожалению, его дивный портрет Николая II, висевший в комнатах императрицы в Зимнем дворце, во время революции был разорван ворвавшимися туда революционерами.
В это же время со сцены сошел в могилу маститый земский деятель Н. Ф. Рихтер. 22 ноября его постигли два удара, один за другим, он впал в бессознательное состояние. 23-го его не стало. Для меня как губернатора, для всех земских деятелей, для земского дела вообще, это была невознаградимая потеря. Он был известен как земский деятель, уважаемый всей Россией; он бережно вел земское хозяйство, вел его ревниво. Человек с большим характером и самообладанием, прямой, отлично знающий дело, глубоко веруя в собственный опыт и как неутомимый работник, казалось, он не искал и не нуждался в помощниках. Отличительной чертой его характера была вера в собственные силы, в свою правоту и любовь к самому процессу земской работы, любовь, доходившая до ревности, — это последнее вызывало даже конфликты с его сотрудниками. Земство, и в частности московское, потеряло в нем крупного работника, преданнейшего своему делу. Для меня его кончина была искренним горем, мы с ним жили и работали очень дружно и спокойно, 26-го его хоронили. Из Петербурга с венком от Министерства внутренних дел, которое очень ценило Рихтера, командирован был начальник Отдела земского хозяйства, член Совета Якимов. Погребение состоялось в имении покойного Медведково, в 8 верстах от Москвы, за Крестовской заставой. Тело предали земле при свете факелов. Мир праху твоему, честный деятель.
18 декабря, в 5 часов 20 минут утра проследовал через Москву Государь император с августейшей семьей, возвращаясь из Ливадии в Царское Село. Императорский поезд имел 15-минутную остановку у платформы императорского павильона. Я не сопровождал поезда, получив депешу министра двора ввиду ночного проезда не беспокоиться. Поэтому я находился на платформе, объехав накануне весь путь, поверяя охрану.
22 декабря я выехал на праздники Рождества в Курскую губернию.
1911 год, подаривший недородом многие области Европейской России, был вполне благоприятным для Московской губернии. Урожай оказался даже лучше урожая благополучного в этом отношении 1910 г., и только урожай фруктов, составлявший для некоторых уездов губернии, с развитым садоводством, значительное подспорье в крестьянском хозяйстве, обманул ожидания и получился ниже среднего. Травосеяние же, являющееся одной из важнейших отраслей хозяйства, достигло в некоторых уездах высшей степени развития и, с захватом под посев трав почти всей площади пригодной земли, развивалось все больше в смысле технического улучшения хозяйства и урегулирования севооборота.