Воспоминания. Том 2

Приводим и позднейшие сведения за 1923 год, из которых видно, что голод не только не прекратился, а наоборот, увеличился. Сообщая сведения о 34 сербских беженцах, прибывших из России, газета "Новое Время" говорит: "Впечатление, которое производят эти страдальцы, невероятно. Бедствия, которые давили их в красном царстве целых 6 лет, повлияли на все их существование, наложили печать мученичества на всякое движение, отняли силу, разбили сердце и сделали неспособными к жизни. Худые, как скелеты, оборванные, как нищие, они производят впечатление потерпевших кораблекрушение людей, выброшенных волнами на необитаемый остров, где живут в вечном страхе и умирают от голода. "В России не живут, там только умирают, – заявили они. – Вот что сделал с нами новый режим! Хотите знать, как выглядит Россия?.. Посмотрите на нас! Ничего больше нам не нужно. Ведь мы рабочие. Существует только группа комиссаров и их приспешников, которые живут богато, даже роскошно... Непрерывно работает чека, это варварское средство для убийства людей..."

Одновременно в течение трех недель "Новости" напечатали подряд 18 статей о большевистской России. Содержание их легко понять хотя бы из следующих заглавий: "Государственная тирания", "Хаос и неспособность", "Дьявольская система", "Гонения на Церковь" и т.п. (Новое Время, № 657 от 7 июля 1923 г.)

Полученное нами письмо из Крыма рисует положение этой когда-то благодатной русской окраины, превратившейся при большевиках в кладбище.

"...Мы вымираем, все гибнет, нет никакого просвета. Былое благосостояние исчезло. Количество скота, отчасти вследствие эпизоотии, отчасти вследствие отчуждений, а также и вследствие голода, сильно уменьшилось. Люди, имеющие лошадь или несколько лошадей, считаются счастливцами, многие ездят на быках или коровах, чего прежде не было. Большинство населения не имеет, однако, никакого скота и ходит пешком на расстояние 50-100 верст. Всего больше пострадали в последнее время деревни расположенные вдоль железной дороги. Особенно деревни на пути из Джанкоя в Феодосию. В приходском селе Цюрихталь, в немецкой колонии, в прошлом году вымерла значительная часть населения от голода. Школа закрыта уже второй год, т.к. учителя голодают и бегут. Урожай плохой, засеяно мало, фруктов нет.

Все немецкие колонии сильно пострадали. В Судаке очень много умерло от тифа.

Жители отапливают печи колючкой, которая в последние годы пышно разрослась. Мельницы тоже отапливаются колючкой, и многие зарабатывают себе хлеб тем, что подвозят курай на мельницу, за что получают плату маисовой мукой. В Конграте за последние два года не сеяли. Таймас и Шайх Али в лучшем положении, но в Шайх Али снова свирепствует тиф, а медикаментов нет совсем.

Очень тяжело в Феодосийском уезде, где семена получались лишь на десятину.

В Евпаторийском уезде население голодает, причем половина его уже вымерла. Деревня совершенно разорена. Жители распродали за бесценок не только скот и движимое имущество, но также и дома". (Новое Время, № 674, от 28 июля 1923 г.)

"Из докладов на состоявшемся недавно в Москве съезде сельских комитетов взаимопомощи выяснилось, что в наступающем году можно ожидать новой вспышки голода, так как уже в настоящее время в приволжских губерниях процент голодающих огромный: так, например, в немецкой коммуне голодает 40% населения, в Самарской губернии – 45%, в Саратовской – 35%, в Царицынской – 40%, в Башкирской республике – 55%, в Татарской – 70%, на Урале – 30%, и на Украине вместе с Крымом – 33%" (Новое Время, 24 авг. 1923 г., № 678.)

"В "Кубанце" среди многих писем с родины находим письмо станичника, которое приводим в выдержках с сохранением орфографии: "...хотя у нас и урожай хороший, но мы им не особенно радуемся. А голодной смерти нам не миновать, и нам вас, дорогой братец, наверно уже не ожидать, если только этот святой хлеб от наших рук уйдет. А нам уже все видать по налогу, что у нас оплатить больше нечем будет, то наверняка платить придется собственной душой в гнилых тюрьмах а также в глубоких ямах. На что это так у нас есть, когда сейчас у нас берут за прошлогодние налоги последнюю калеку, а также коровку или овечку ведут на базарную площадь и там же продают с аукционного торга. Это факт. А она бедная казачка стоит слезы втирает рукавом или стоит казак старик, тоже втирает слезы украдкой оборванной шапкой. Это тоже факт. Затем, мой дорогой, в прошлом году был налог только по 11 пудов, а у 1923 году постановили по 25 пудов и 10 фунтов с десятины, засеяна у тебя вся земля или нет, это им безразлично, уплачивать надо за всю, то мы это уже знаем, что нам придется помирать с голоду...

...Я вас, мой братец, прошу, скажите вы мне, умирать мне или еще обождать лучшей жизни... Я бы желал умереть хоть в казачьей черкеске, а придется умереть в порватой рубашке или совсем голым. Отакая советская свобода...

...Мы уже и веру христианскую продали за миллионы. В церковь не пускают и родятся диты казачьи не хрищены и умирают не печатаны..." (Новое Время, 14 авг. 1923 г., №688.)