Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920

"Вчера были (по случаю имянин Тани) все родные. Жена Пети рассказывала, как в семье их знакомых Ш. отправили барышню лет 16-ти к родным в Саратовскую губ. отвезти продукты и спустя две недели пришла телеграмма: "Лелечку съели".

Валя (дочь помощн. завед. одним детским домом) передавала рассказы детей, прибывших из Казани, о том, как татары ловили по дорогам проезжающих арканами и ели.

Прибывшие из голодных мест сообщают, что людоедство настолько заразительно, что люди перестали даже искать другой пищи, предпочитают "человечину". С мест запрашивают Москву, что делать с пойманными людоедами, держать ли их в тюрьмах, расстреливать, или же выпускать на свободу; число таких преступников огромно и увеличивается с каждым днем. Со слов знакомого доктора знаю, что в провинции съели доктора, сиделку и санитара. Другой доктор, бывший довольно толстым, не выдержал и сбежал из Поволжья: "Чувствую, – говорил он, – что меня хотят съесть, заманивают, как-то особенно ласково смотрят и т.д. Вот, дорогой мой, тема для психологического исследования, – ощущения человека, которого хотят съесть".

Вчера Катя очень сочно, как умеют рассказывать только старые да бывалые люди, передавала нам следующее (это не басня, знает она это от верных людей): "Один мелкий торговец собрал мучицы, крупицы, сахарку да чаю и поехал к брату в деревню в Самарскую губернию. На станции спрашивает у знакомых мужиков: "Как брат?" – "Да ничего, только ты туда не езжай". Он все же поехал. Встречает его брат, равнодушно берет продукты и все его щупает: "А ты, брат, жирный". "Ну, а где дети твои?" – "Да под полом!" – "А жена?" – "И жена там". Вылезла жена и первым делом пощупала приезжего: "А ты жирный", – говорит. К окну собралось человек 10 крестьян, смотрят на приезжего.

"Коли хочешь посмотреть детей, полезай под пол!" – "Да ты их сюда приведи!" – "Нет они у нас там и живут. Полезай ты первым". Приезжий ни за что – страшно вдруг стало. Наконец уговорил он хозяина первым в подвал спуститься, а лишь тот сошел, захлопнул за ним крышку погреба и в дверь. Выскочил из избы, а тут его давай хватать, ловить – караулили значит. К счастью, все они как мухи, пихнешь – с ног валятся, отбился и скорей на вокзал". Этот рассказ произвел на нас всех страшное и удручающее впечатление, есть с чего испугаться. Собака собачины не ест, а тут брата, собственных детей – ужас!"...

По сообщению из иностранных источников в Крыму более 60 000 человек умерли от голоду, из них 60% детей. Трупы их съедены голодающими. Те же источники приносят известие, почерпнутое из "Красной газеты", о расстреле "из человеколюбия и санитарных целей" 100 детей, заболевших сапом от употребления мяса, зараженных этой болезнью лошадей..." (Там же, № 44, от 5 июня 1922 г.)

О том, каковы санитарные условия в России, можно судить по нижеследующему краткому отчету одного из провинциальных санитарных управлений за время только с 15 по 31 июля 1922 года: "Количество заболеваний холерой – 1445, чумой – 19, сыпным тифом – 7695, брюшным тифом 2358, менингитом – 237, сапом – 34. Особенно усиливается холера, так, за 27 число заболело 976 человек". (Там же, № 53, от 21 авг. 1922 г.)

"На почве все разрастающегося голода наблюдаются ужасающие картины людоедства. На рынках каждый день происходят кровавые расправы с голодными ворами. Вора, стащившего с лотка кусок хлеба или сырого мяса, бьют палками, ножами, чем попало. Истекая кровью, задыхаясь, умирающий до последнего издыхания продолжает жевать, защищая стащенный кусок от толпы. Драки из-за оброненной корки хлеба, даже крошки, вещь вполне обыденная. На почве голода совершаются невероятные преступления, забыты все законы Божеские и человеческие.

Сообщается, что в крупных городах юга России власти принуждены были установить охрану базаров, которые часто подвергались разграблению толпами голодных горожан. Мера эта отчасти предохранила торгующих от нападения голодающих, но случаи нападения на рынки остаются явлением вполне обыденным.

Правительство не только бессильно бороться с все разрастающимся бедствием, но, наоборот, узаконивает многие уродливые и преступные проявления действительности. Так, согласно последнему декрету, на Поволжье, людоедство перестало быть наказуемым. Заготовки солонины из человеческого мяса стали там обыденным явлением..." (Там же, № 46, от 19 июня 1922 г.)

"В Крыму положение ухудшается с каждым днем... Особенно жалко существование местного татарского населения, которое буквально вымирает от болезней и длительного недоедания. Прибывшие из Севастополя сообщают о том, что случаи смерти от истощения на улице достигли чудовищного числа. Поля не засеяны, запасы хлеба и даже семена все съедены, съеден весь скот, прибывающие же изредка продовольственные грузы разграбляются конвойными, грузчиками или же жителями." (Там же, № 47, от 3 июля 1922 г.)

"В Крыму в течение одного месяца умерла от голода десятая часть населения." (Там же, № 51, от 31 июля 1922 г.)