Воспоминания торговцев картинами

– У меня есть клиент, который покупает Форена, Ропса, Стейнлена – словом, всю современную школу.

– Я, кажется, знаю, кто этот ваш клиент, – произнес он.

– Известно, что вам нет равных, но все же…

– Вашего человека зовут Морис И.

– Ну и ну! Верно! Вы меня просто потрясаете!

Фамилию я узнал, но как быть с адресом?

Я продолжил:

– Мне как раз нужно написать господину Морису И., не хотите ли вы передать ему что-нибудь?

– Да вроде бы нет.

На бланке, который он мне любезно предложил, я написал господину Морису И., что у меня есть произведения Форена, Ропса и т. д.

Надписав его имя на конверте, я воскликнул:

– Ах, черт! Я забыл его адрес.

– Неужели вы не держите все ваши адреса в голове?

И, взяв письмо из моих рук, он дописал название улицы и номер дома.

Через день в дверь ко мне постучали. Это был господин Морис И.

Я разложил перед ним свою коллекцию. Он ушел от меня, прихватив с собой работ на тысячу франков.

Каково же было мое удивление, когда на следующей неделе, проходя мимо лавки одного торговца, я увидел в витрине одну из вещей, проданных мной господину Морису И. Я вошел в магазин, где мне предложили всю приобретенную им партию.

– Такой товар не валяется где угодно, – сказал мне продавец. – Его принес нам посредник, светский человек. Те, у кого есть что продать, всегда думают, что лучше иметь дело с частными лицами…

Выходит, меня провели…

V. Монмартр в 1890 году

Веселый и артистический Монмартр. – Вийетт и «Ша-Нуар». – Шансонье Аристид Брюан. – Лотрек. – Кафе «Новые Афины». – Ренуар и Дега

Около 1890 года я обосновался на Монмартре, в нижней части проспекта Сент-Уан, на улице дез Апеннен. Две комнаты с мансардой служили мне одновременно и квартирой, и «магазином».

Однажды раздался звонок, и я впустил посетителя, который произнес: «За мной идет еще один человек».

Коллекционер поднимался по лестнице с трудом, подталкиваемый двумя друзьями. «Немного терпения, – говорил один из них, – поглядеть на прекрасного Гийомена – это стоит того, чтобы вскарабкаться на шестой этаж».

Монмартр 1890 года! Монмартр первого кабаре «Мулен Руж» – его изобразит для меня Бонна на своей знаменитой картине, – как он отличался от послевоенного Монмартра с его мрачными ночными заведениями!

В то время по воскресеньям я позволял себе развлечение, которое было мне по средствам: я отправлялся на Елисейские Поля и, стоя под деревьями, окаймляющими проспект, любовался парадом красивых колясок. Но, отступив однажды от строгих принципов экономии, позволявших мне до тех пор сводить концы с концами, я провел вечер в кабаре «Ша-Нуар». Там висела большая картина Вийетта «Parce Domine», о которой на Холме говорили, что она может соперничать с композициями мастеров XVIII века. Другим аттракционом «Ша-Нуар» было обслуживание посетителей гарсоном, одетым в костюм академика.

О Вийетте я узнал благодаря «Курье Франсэ»; вокруг этой газеты группировалось большинство самых знаменитых рисовальщиков того времени, начиная с Форена. «Самые знаменитые» не означает самые состоятельные. У Вийетта было много ревностных поклонников, но мало покупателей. То же относится и к художнику Луи Леграну, который, ютясь в тесной квартире на авеню Клиши, уже создал некоторые из своих самых красивых гравюр, но продать их не мог. Это ему удалось сделать только после того, как он (к их взаимной выгоде) повстречался с издателем Пелле. Изумительные гравюры по дереву Анри Ривьера накапливались в папках художника; если его имя и было известно публике, то благодаря представлениям китайских теней, вызывавшим аплодисменты на вечерах в «Ша-Нуар», тех вечерах, на которых состоялся дебют Леона Блуа, Жюля Жуи и будущего академика Мориса Доннэ. Когда говорят о художниках Монмартра, то на память сразу приходит Форен, несмотря на то что жесткость рисунков сатирика была полной противоположностью веселому монмартрскому зубоскальству. Действительно, насколько далеки они от «Пьеро» Вийетта, с женщиной, чьи плечи дрожат, когда она вставляет ключ в замочную скважину, в то время как за ней по лестнице следует «незнакомец», которого она пригласила к себе!

Я помню другое заведение на Монмартре, его содержал шансонье Аристид Брюан, рослый мужчина крепкого телосложения, который обычно появлялся в широкополой фетровой шляпе и с красным шарфом вокруг шеи. Он приобрел некоторую известность не только благодаря своим песням, но и в неменьшей степени грубым выходкам: например, едва клиент переступал порог кабачка, как на него обрушивался поток брани. Кабаре пользовалось большой популярностью, но потом прекратило свое существование. Память о нем сохранится благодаря афишам, нарисованным Лотреком; на них шансонье изображен в своем легендарном костюме.