Воспоминания (Царствование Николая II, Том 2)

Затем остался из министров моего министерства только управляющий министерством торговли Федоров, который управлял министерством после увольнения Тимирязева. Федоров - это в высокой степени почтенный культурный человек, но культурный с точки зрения чисто русской, мало знакомый с заграничной жизнью и мало причастный к заграничной культуре постольку, поскольку она не отражалась и не отражается в наших университетах и в нашей литературе, человек чрезвычайно рабочий, умный, скромный и во всех отношениях человек безусловно чистый. Горемыкин не только предлагал, но и просил его сделаться министром торговли, но Федоров отказался, предпочитая выйти в отставку, так как заявил, что он взглядов ни Горемыкина, ни других его министров, судя по тому, как эти взгляды ими выражались в прошедшем, безусловно не разделяет и поэтому с ними служить не может.

На пост министра внутренних дел был назначен Столыпин. В то время я Столыпина считал порядочным губернатором.

Судя по рассказам его знакомых и друзей, почитал человеком порядочным и поэтому назначение это считал удачным.

Затем, когда ушел Горемыкин, и он сделался председателем совета министров, то я этому искренно был рад и в заграничной газете (я в то время был заграницей) высказал, что это прекрасное назначение, но затем каждый месяц я все более и более разочаровывался в нем.

Что он был человек мало книжно-образованный, без всякого государственного опыта и человек средних умственных качеств и среднего таланта, я это знал и ничего другого и не ожидал, но я никак не ожидал, чтобы он был человек настолько неискренний, лживый. беспринципный и вследствие чего он свои личные удобства и свое личное благополучие и в особенности благополучие своего семейства и своих многочисленных родственников поставил целью своего {308} премьерства. Впрочем, о нем мне придется говорить еще несколько раз и далее.

До моего выезда заграницу последовало опубликование всех важнейших государственных актов, которые служат ныне основою существующего государственного строя, а именно: основные законы, положение о Г. Совете и Г. Думе со всеми дополнениями, временные правила о печати, о собраниях и сходках, все положения о выборах и т. д. Только более или менее второстепенные государственные акты или законы, которые были выработаны еще в мое министерство до созыва Г. Думы, были опубликованы после моего ухода. Точно также до моего ухода был опубликован указ о функциях комитета финансов, а равно и комитета министров. Хотя все основные и капитальные законы, которые были выработаны в мое министерство, при моем главенствующем участии и почти исключительно по моей мысли, в настоящее время служат основою государственного строя, тем не менее некоторые из частей этих законов, не будучи отмененными, или не исполняются, или толкуются совершенно неправильно. И для того, чтобы лишить Г. Думу, а равно и все русское общество возможности представить неоспоримые доказательства неправильности толкований всех этих законов, все журналы бывших заседаний, в которых участвовал или граф Сольский, или сам Его Величество, а равно и протоколы этих заседаний составляют государственную тайну.

В свое время, никогда не подозревая, что это может случиться, я на эти журналы и на эти протоколы не обращал должного внимания и не сохранил у себя их копий. Теперь, как мне передавали, все эти журналы и протоколы имеются в нескольких только экземплярах и находятся под особым тайным хранением. Так, в прошлом году по поводу одной неправильной ссылки в Г. Совете на происходившее в одном из заседаний под председательством Государя Императора, когда я, как бывший председатель совета министров, хотел просмотреть журнал или протокол этого заседания и, вследствие моего письма, мне открыли архив Г. Совета, я там ни журнала, ни протокола не нашел. Когда я спросил, имеется ли этот журнал и протокол, мне сказали, что такого журнала и протокола не имеется; а между тем, через несколько месяцев товарищ министра внутренних дел, а ныне государственный секретарь Крыжановский мне передал, что все это имеется и в 3 экземплярах, но держится в тайне, так как если бы публиковали все журналы и протоколы бывших заседаний, когда разрабатывали все основные законы или законы о Г. Думе и Г. Совете, то пришлось бы многие из этих законов {309} толковать в другом смысле, сравнительно с теми толкованиями, какие им были даны лицемерным министерством Столыпина.