Воспоминания военного контрразведчика

Расскажу еще поучительный пример захода в квартиру разрабатываемого. Перед прокладкой кабелей сотрудники 12-го отдела КГБ решили быстро перекусить. Они съели по паре бутербродов с салом. Руки тщательно не вытерли, частицы сала оставили на проводах. Установив подслушивающую аппаратуру и проверив ее работу, покинули квартиру. Утром следующего дня аппаратура перестала работать. Пришлось вновь посещать квартиру, осматривать ее. Каково же было удивление техников — электропроводку съели мыши. Тогда и вспомнили о бутербродах с салом.

Часто Николай Иванович напоминал молодым чекистам: «Разведка и контрразведка ведут между собой жестокую бескомпромиссную войну. Кто лучше и тоньше замаскирует своих агентов, кто лучше сохранит тайну организации, кто использует свои средства на высоком профессиональном уровне, тот и будет победителем».

На занятиях Николай Иванович много внимания уделял инструктажам. Дело в том, что, подписав задание на проведение прослушивания, надо обязательно проинструктировать сотрудников, осуществляющих контроль, обращать внимание на тон разговора, условности в разговоре, интонацию, когда и в каких случаях срочно звонить исполнителю задания. Этим моментам Григорьев придавал большое значение и досконально рассматривал каждый случай.

То же самое касалось и инструктажа сотрудников наружного наблюдения. Необходимо было растолковать им, какими путями добирается изучаемый контрразведкой человек с работы домой и обратно. Если пользуется разными путями, то важно разобраться, почему, в какие дни, проверяется ли, останавливается ли на короткое время в конкретных местах. Такие нюансы помогали обнаружить на стенах зданий или столбах метки и т. д., и т. п., позволяющие сделать определенные выводы по проверяемому. После таких занятий я испытывал эмоциональную приподнятость и сопричастность к тайнам чекистского мастерства.

Весьма поучительный пример сотрудничества со службой НН рассказал Николай Иванович. Разрабатываемый нашим отделением офицер ГРУ И. обладал интересными способностями. Выходя из ресторана, он голосовал водителям, чтобы его подвезли. Почему-то водители легковых и грузовых машин всегда соглашались сразу. Бригада НН не успевала на первых порах за ним, упускала его, и это сильно раздражало их.

В другом случае он, находясь в госпитале на лечении, умудрялся выходить на явку с сотрудниками ЦРУ. Оказывается, в заборе каждого лечебного учреждения есть лазейки, надо только их найти. И об этом оперработник должен знать или предполагать.

Мне нравились выступления Григорьева на партийных собраниях и чекистских совещаниях. Вроде грубовато, но не по бумажке читал, а убедительно, «весомо, грубо, зримо», все сказанное им оставалось в голове, многое потом использовалось и учитывалось в работе.

Речь его отличалась образностью, меткими характеристиками, ярко окрашенными, и такого красноречия Григорьев требовал от оперсостава. Во время докладов оперативных документов, обсуждая их содержание, Николай Иванович обращал внимание оперсостава на суть вопроса, умение рассуждать, не обязательно красиво и умно, а главное — логично. Он умел слушать любого, не перебивая, но не терпел многословия. Некоторые оперработники растекались мыслию по древу и никак не доберутся до существа вопроса. Николай Иванович видел причину сего — туман в умах — и останавливал доклад.

Григорьева знали во всех подразделениях КГБ. Он мог, без выписки письменного задания, при срочной необходимости организовать негласный контроль, слуховой контроль и т. д. Авторитет его был непререкаемым.

Он был строг, но справедлив, любил оперсостав, был открытым и доступным. Хриплый прокуренный голос вызывал симпатию.

В обеденный перерыв Николай Иванович любил играть в шахматы, уважительно говорил, что это и спорт, и искусство. Сотрудники отделения доброжелательно завидовали Филиппову, который был его партнером. Какие счета были между ними, держалось в тайне.

К огромному сожалению, в 1970 году он ушел из жизни. Прощание было в клубе на улице Дзержинского с десяти до тринадцати часов. Похороны его были на самом высоком уровне, на Ваганьковском кладбище при огромной чекистской аудитории. Туда выехала вереница автобусов и машин, не считая катафалка с родственниками. Я предполагал, что народу будет много, но чтобы столько?! Венки, цветы, рота почетного караула, прощальные речи — хоронили почетного чекиста, полковника Григорьева Н.И.

Начальник отдела Николай Алексеевич Душин остался в памяти, прежде всего, военным человеком: выше среднего роста, прямой как струна, даже когда сидел, спину держал прямо, обладал походкой энергичного человека, дорожащего временем; требовательный, строгий, сам дисциплинированный, он требовал дисциплины и от подчиненных; отличался сильной волей, жесткостью по отношению к подчиненным. Возможно, его жесткость шла от характера, от прожитого, а может быть и от слабого здоровья.