Воспоминания воображаемого друга

Что такое «закатывать истерики» я не знал, и Грэм пришлось мне это объяснить. Я так понял, что это похоже на Максовы зависания. Меган не любит ложиться спать, и потому, когда ее мама говорит, что пора чистить зубы, она начинает кричать и топать ногами. Иногда папе Меган даже приходится брать ее на руки и нести в ванную.

— Это каждый вечер? — спрашиваю я у Грэм.

— Ага. Она делается вся красная, потная и потом начинает плакать. Очень часто она плачет, пока не уснет. Мне ее жалко. Ни я, ни родители Меган ничего не можем с этим поделать.

— Надо же, — говорю я, потому что не могу себе представить, до чего же, наверное, противно каждый вечер слушать истерики.

Макс зависает не очень часто, но, когда это случается, он как будто молча закатывает себе истерику. Он молчит, сжимает кулаки и дрожит. Но он хоть не краснеет, не потеет и не рыдает. Внутри, может, и рыдает, но снаружи это выглядит так, как будто он просто застыл. Иногда очень надолго.

Но, по крайней мере, он делает это тихо и никому не мешает. И уж не каждый вечер из-за того, что пора ложиться. Макс любит ложиться спать, когда подходит правильное время.

Правильное время — восемь тридцать вечера.

Если приходится отправляться в постель раньше или позже, Макс огорчается.

Я не сумел придумать, как можно помочь Меган с ее истериками, так что в нашем с Грэм списке почти ничего не осталось. И мы снова вернулись к орфографии.

— Как же я помогу Меган запоминать слова? — спросила Грэм.

— Я покажу.

Все заданные за неделю слова миссис Пандольф вписывает в специальную таблицу, которую вывешивает перед классом. Миссис Госк тоже так делает. В среду миссис Пандольф снимает свою таблицу, потому целый час в конце учебного дня мы с Грэм простояли перед этой таблицей, запоминая каждое слово. Я никогда особенно не обращал внимания на то, что Макс пишет и что говорит миссис Госк, и потому задача оказалась сложнее, чем я ожидал. Намного сложнее.

Тем не менее через час Грэм выучила все слова.

Завтра Грэм во время контрольной встанет рядом с Меган и будет ее поправлять, когда та ошибется. Это отличный план, потому что контрольные у Меган каждую неделю, так что он не на раз. Грэм будет помогать Меган каждую неделю. Может, она даже начнет помогать Меган и на других контрольных.

Он сработает, если Грэм не исчезнет сегодня ночью. Один мой знакомый воображаемый друг по имени мистер Фингер как-то сказал, что большинство из нас исчезает, пока их друзья спят, хотя, по-моему, он это придумал, чтобы произвести на меня впечатление. Откуда это можно узнать? Я даже хотел сказать Грэм, чтобы она попробовала не дать Меган заснуть ночью. Но Меган всего шесть лет, а маленькие дети не могут не спать всю ночь. Как бы Грэм ни старалась, Меган все равно бы уснула.

Так что остается только надеяться, что Грэм продержится до утра.

Глава 10

Макс злится на меня, потому что я слишком долго проболтал с Грэм. Вообще-то, он не знает, что я болтал с Грэм, знает только, что меня не было рядом с ним, и злится. По-моему, это хорошо. Я всегда нервничаю, если не вижу Макса какое-то время. Но если он на меня злится за то, что меня долго не было рядом, значит он обо мне думает и ему меня не хватает.

— Мне надо было пописать, а тебя не было, чтобы посмотреть, занята кабинка или нет, — говорит Макс. — Мне пришлось стучать в дверь.

Сейчас мы едем в автобусе домой. Макс пригнулся и разговаривает со мной шепотом, чтобы другие дети не заметили. Но они замечают. Они всегда это замечают. Макс не видит того, что видят другие дети, а я могу. Я вижу лес за деревьями.

— Мне надо было пописать, а тебя не было, — снова говорит Макс.

Если Максу не отвечать, он всегда повторяет, потому что ему, чтобы говорить дальше, нужно услышать ответ. Только Макс не всегда правильно задает вопросы. Чаще он просто скажет что-нибудь и думает, что все поняли, что это вопрос. Если ему приходится повторить сказанное раза три-четыре, он по-настоящему огорчается. Мне ему никогда не надо повторять, а вот учителям и папе — приходится. Иногда он из-за этого зависает.

— Я был в классе у Томми, — говорю я. — Пытался понять, что он планирует. Я хотел убедиться, что он не готовит месть на этой неделе.

— Ты шпионил, — говорит Макс.

Я понимаю, что это тоже вопрос, хотя на слух вроде бы и нет.

— Да, — говорю я, — я шпионил.

— Хорошо, — говорит Макс, но, похоже, он все еще немного злится.

Я не сказал Максу, что был с Грэм, потому что не хочу, чтобы он знал о том, что существуют другие воображаемые друзья. Пока Макс считает, что я единственный во всем мире воображаемый друг, он думает, что я особенный. Он думает, что таких, как я, нет. По-моему, это хорошо.

Это помогает мне держаться.

Но если Макс узнает, что есть и другие воображаемые друзья, он, когда на меня разозлится, может обо мне забыть и придумать нового воображаемого друга. А я тогда бы исчез, как сейчас исчезает Грэм.