Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 1

Не знаю, что у меня получится… Хотелось бы сказать об отношении в СССР к интеллигенции. Вряд ли я сумею охватить все те направления жизни, где трудится наша интеллигенция. Но она в первую очередь, идейно воздействуя на общество, осуществляет то дело, над которым бьется коммунистическая партия. С технической интеллигенцией вопрос обстоит чуть проще. Да и отношения партийных органов с ней проще, поскольку эти люди проявляют свои энергию и интеллект в основном применительно к конкретным предметам, служащим обществу. Своей непосредственной деятельностью они не вторгаются напрямую в сферу духовной жизни и проблемы идеологии. Поощрение их труда определялось пользой тех их разработок, которые поднимали какую-то отрасль производства на новую ступень. Соответственно строилось отношение к данному лицу или группе лиц.

Самый острый и наиболее скользкий участок – отношения с творческой интеллигенцией. Некоторые скажут, что значит творческая, а разве есть интеллигенция нетворческая, разве она не творит. Это верно, она творит. Каждый человек, занимающийся полезным творческим трудом, создает какие-то ценности для общества. Но когда мы говорим «творческая интеллигенция», то подразумеваем философов, писателей, художников, скульпторов, музыкантов и всех им подобных. Они не создают материальных ценностей, без которых организм человека не может существовать, зато они вдохновляют общество на труд во всех иных областях человеческой жизни, вторгаются и в политику, а также обогащают людей образцами литературы, искусства и в прочих гуманитарных сферах. Поскольку в идеологии коммунистическая партия стремится занимать монопольное положение, то ее заинтересованность в привлечении этой интеллигенции на свою сторону не нуждается в разъяснении.

Литература здесь играет первую роль. Музыка тоже очень важна, она, как говорится, формирует настроение. Она непосредственно не разговаривает человеческим языком, и поэтому нелегко различить хорошее и плохое, тут возможно очень разное отношение. Оно зависит и от автора, но зависит и от слушателя. Многое здесь крайне субъективно. Допустим, ответственный партиец включил радио, чтобы послушать музыку, а она ему не понравилась или же настроение было скверным, и он выключил приемник. Потом выяснилось, что ее автор – Чайковский или, допустим, Прокофьев. Как отнестись к данному творению? Тут имеют значение и обстановка, и внутренняя содержательность слушателя, и его воспитание, и многое иное. Получается, что решение надо выносить через понятия «нравится», «не очень нравится», «не нравится». А результат потом скажется и на судьбе автора, и на всем обществе, которое может нечаянно лишиться прекрасного творения. Как избежать «вкусовщины»? Особенно если учесть, что одно и то же сочинение может в различные периоды жизни вызывать несовпадающие впечатления. Несколько легче с творениями писателя. Этот труженик работает, как каменщик или даже как токарь, шлифуя свое произведение с разных сторон. Он автоматически вторгается во все сферы общественной жизни, выражая отношение к ним через своих персонажей, так что в литературе даже не очень умному человеку порой становится все ясно. Сложнее оценить произведение композитора, художника.

Главный вопрос здесь в мере терпимости к произведениям, которые лично кому-то не нравились или нравились.

Без терпимости к творчеству художник жить не может. Если одно какое-то лицо или группа лиц начнет определять, что хорошо, а что дурно в вопросах искусства, уже плохо. Особенно плохо, если это направлено против целого жанра. Здесь много субъективного. К примеру, в восприятии звука, восприятии музыкальной мелодии. Судить, осуждать – значит проявлять субъективное отношение. Субъективизм сковывает, не дает развернуться, показать себя ни художникам, ни писателям.

Хочу вернуться к тому, как относился Сталин ко всем видам интеллигентного труда. Он понимал их общественное значение. Но главным оказывалось то, насколько он был снисходителен, терпим, уважителен в каждом конкретном случае. Сталин был весь начинен субъективизмом. Между тем от одного его слова зависело будущее любого человека. Его субъективизм иногда способствовал развитию каких-то творческих направлений, а иногда сковывал, не давал развернуться и показать себя или даже приводил к гибели и людей, и их творения. Были ли, допустим, такие писатели, которые не чувствовали этого гнета, трудились без всяких внешних и внутренних ограничений? Мне трудно говорить за них. Пусть скажут они сами, я думаю, что вряд ли. Ведь Сталин был деспотом, и его воля определяла всю государственную политику. А все деспоты хорошо относились к литераторам лишь при условии, если те хорошо писали о них и их эпохе. Сошлюсь на общеизвестный пример. Зачем Николай Первый терзал Пушкина?