Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Потом Насер забеспокоился: «Мне нужно возвращаться. Такие события в Ираке! Я сейчас же лечу в Югославию и оттуда морем плыву в Александрию». Я высказал ему свои соображения: «Господин президент, не советую вам возвращаться через Средиземное море. Переворот, совершенный в Ираке, создал в том регионе возбужденное состояние, США и Англия приводят в боевое состояние свои воинские части и флот, возникла напряженность[401]. Вы не пользуетесь симпатиями в западных странах, потопить в море ваш корабль ничего не стоит. Доказать, по какой причине затонул корабль, на котором находился президент ОАР, будет невозможно. Да и как доказывать? Вы поплывете на невооруженной яхте, да если бы она была и вооруженной, это положения не меняет. Там шныряют подводные лодки, курсируют самолеты. При желании отделаться от президента более удобного случая даже ожидать нечего. Советую лететь самолетом через Баку, Иран и Ирак в Сирию». Он согласился.

У нас были тогда неплохие отношения с Ираном. Поэтому воздушным пространством Ирана мы могли воспользоваться, но об этом надо было договариваться специально. «Думаю, – сказал я Насеру, – что шах Ирана не откажет. Когда он был у нас, мы чувствовали, что он проявляет интерес к улучшению наших отношений. Мы же всегда стояли на позициях добрых отношений с Ираном, как и с другими соседями». Когда Насер согласился с моим планом отлета на нашем самолете, мы попросили у Тегерана разрешения пропустить советский самолет, хотя, конечно, не сказали, что на нем полетит президент Египта. Быстро получили разрешение на пролет. Насер отбыл, и в скором времени пришло сообщение, что он благополучно прибыл в Сирию. А из беседы с ним я понял, что переворот в Ираке был неожиданностью для него. Для нас он тоже оказался совершенно неожиданным. У нас имелись какие-то сведения о Касеме. Говорили, что он входил даже в какие-то контакты с коммунистами, но это были мимолетные и непостоянные контакты. Для нас он оставался неизвестным лицом.

Египет же эти события очень взволновали. Возможно, Насер питал надежду, что сможет установить с новой властью в Багдаде более тесные связи и что Ирак будет следовать за Египтом. Вполне понятное желание, но такие расчеты не оправдались, как не оправдались и наши расчеты касательно Ирака. Мы надеялись, что в Ираке тоже победят прогрессивные силы, что Касем проявит социальную мудрость в выборе прогрессивного пути для своего народа. Однако он оказался человеком неопределенного политического направления, каким-то неровным. Правда, это уже другой вопрос, на котором я останавливаться не буду.

Наши отношения неуклонно улучшались, несмотря на отдельные обострения, особенно по вопросу объединения Египта с Сирией, в результате чего была загнана в подполье Сирийская коммунистическая партия. Когда она критиковала Насера, то он свой гнев переносил на нас, для чего, конечно, имелись основания. Мы не предпринимали решительных шагов в пользу СКП, но идейно были на ее стороне и поддерживали ее через печать. Это раздражало Насера, и он соответственно реагировал в своих контрвыступлениях.

Давняя мечта египетского народа – полнее использовать реку Нил, ее гидроресурсы в своем сельском хозяйстве, а попутно заставить Нил крутить турбины и получать электрический ток. Когда Насер пришел к власти, этот вопрос стал в Египте интенсивно муссироваться. Была достигнута договоренность с банками, и Египту обещали кредиты для постройки плотины на Ниле. Египтяне обольщали себя, что смогут реализовать мечту, которую лелеяли веками, с помощью США. Потом то обстоятельство, что Египет вырвался из фарватера политики США и Англии, ударило по империалистам, и однажды было объявлено, что банки отказывают в обещанных Египту кредитах. Это взорвало, так сказать, Насера, и он объявил о национализации Суэцкого канала. Политическая температура подскочила вверх, ситуацию потянуло к международной напряженности. Обслуживающий персонал на Суэцком канале – лоцманы, инженерные служащие и другие – Запад отозвал. Египет оказался без кадров. Запад считал, что Египет себя дискредитирует, не справится с трудностями и канал перестанет действовать. Это создаст для Египта дополнительные финансовые и политические трудности.