Воссоединение

Все всегда шло по заведенному порядку. Потом он заглянул бы в «Костелло-авеню маркет» со своим долларом и купил два шоколадных батончика и «пепси». Съел бы батончики, выпил «пепси» и всю дорогу домой бренчал бы мелочью в кармане. Но этот день выдался другим; закончить его Эдди предстояло в больнице, что уже говорило об отличии этого дня от всех прочих, однако заведенный порядок начал нарушаться раньше – когда его позвал мистер Кин. Потому что вместо того, чтобы вручить Эдди большой белый пакет, набитый лекарствами, и отдать расписку, а потом убедиться, что Эдди засунул ее глубоко в карман, откуда она не выпадет, мистер Кин задумчиво посмотрел на него и сказал:

– Зайди…

2

…на минутку ко мне в кабинет, Эдди. Я хочу с тобой поговорить.

Эдди посмотрел на фармацевта настороженно, немного испуганно. В голове мелькнула мысль, что мистер Кин заподозрил его в воровстве. На парадной двери висело объявление, которое он всегда прочитывал, когда входил в «Аптечный магазин на Центральной». Написали его осуждающими черными буквами, такими большими, что даже Ричи Тозиер мог прочитать без очков: «МЕЛКОЕ ВОРОВСТВО – это НЕ ХОХМА, и это НЕ ПРИКОЛ, и это НЕ ЗАБАВА! МЕЛКОЕ ВОРОВСТВО – это ПРЕСТУПЛЕНИЕ, И МЫ ПОДАДИМ В СУД».

Эдди никогда в жизни ничего не своровал, но это объявление всегда вызывало у него чувство вины – создавало ощущение, будто мистеру Кину известно о нем что-то такое, чего не знал он сам.

А потом мистер Кин запутал его еще больше, спросил:

– Как насчет газировки с мороженым?

– Ну…

– За счет заведения. В это время дня я всегда прошу принести мне ее в кабинет. Хорошая энергетическая подпитка для тех, кому не нужно следить за весом, и могу сказать, что нам двоим точно не нужно. Моя жена говорит, что выгляжу я как фаршированная веревка. Твой приятель, этот паренек Хэнском, вот кому нужно следить за весом. Какое тебе мороженое, Эдди?

– Видите ли, мама велела мне возвращаться домой. Как только…

– Чувствую, ты предпочитаешь шоколадное. Подойдет тебе шоколадное? – Глаза мистера Кина блеснули, но сухим блеском, как солнце, отражающееся от кусочков слюды в пустыне. Так, во всяком случае, подумал Эдди, большой поклонник таких авторов вестернов, как Макс Бранд и Арчи Джосилен.

– Конечно, – сдался Эдди. Что-то нервировало его в манере мистера Кина подталкивать к переносице очки в золотой оправе. Да и сам мистер Кин выглядел и озабоченным, и чем-то очень довольным. Эдди не хотелось идти в кабинет мистера Кина. Его приглашали туда не ради газировки. И что бы ему там ни сказали, Эдди точно знал – новости не будут из разряда хороших.

«Может, он собирается сказать мне, что у меня рак, – мелькнула в голове Эдди безумная мысль. – Этот детский рак. Лейкемия. Боже!»

«Не тупи, – ответил он себе сам, пытаясь рассуждать у себя в голове здравомысляще, как Заика Билл. Заика Билл уже стал главным героем в жизни Эдди, заменив собой Джока Махони из телесериала «Всадник с гор», который показывали утром по субботам. И пусть Большой Билл не мог говорить, как все, соображал он – лучше не бывает. – Этот тип – фармацевт, а не врач, в конце концов». Но Эдди все равно нервничал.

Мистер Кин поднял крышку прилавка и поманил Эдди костлявым пальцем. Эдди пошел. Пусть и против воли.

Руби, продавщица, сидела у кассового аппарата и читала журнал о кино «Силвер скрин».

– Руби, тебя не затруднит приготовить две газировки с мороженым? – обратился к ней мистер Кин. – Одну – с шоколадным, вторую – с кофейным?

– Конечно. – Руби заложила страницу, которую читала, фольгой от жвачки и встала.

– Принеси их в кабинет.

– Конечно.

– Пошли, сынок, я тебя не съем. – И мистер Кин подмигнул Эдди, на самом деле подмигнул, чем потряс его до глубины души.

Эдди никогда не заходил за прилавок и теперь с интересом разглядывал все эти бутылки, таблетки, банки. Окажись он здесь один, занялся бы изучением ступки и пестика, весов и гирек, стеклянных емкостей, заполненных капсулами. Но мистер Кин препроводил его в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Когда щелкнула собачка замка, Эдди почувствовал нарастающую напряженность в груди и попытался ее подавить. В белом пакете среди лекарств для матери лежал полностью заправленный ингалятор, и он мог пустить в рот длинную струю, как только выйдет из этого кабинета.