Воссоединение

Но не уходящее из памяти чувство возбуждения – эти яркие цвета и острые ощущения – было слишком мощным и восхитительным, чтобы не попытаться испытать его вновь. Патрик убивал мух. Сначала просто расплющивал их материнской мухобойкой. Потом обнаружил, что не менее эффективно убивать их можно и пластмассовой линейкой. Он также открыл для себя прелести липкой бумаги. Ее длинный рулон стоил в «Костелло-авеню-маркет» какие-то два цента, и Патрик иной раз по два часа стоял в гараже, наблюдая, как мухи садятся на липкую бумагу, а потом пытаются вырваться. Стоял, разинув рот, его обычно мутные глаза сверкали, пот тек по круглому лицу и грузному телу. Патрик убивал и жучков, но сначала пытался поймать их живыми. Иногда он утаскивал длинную иглу из материнской подушечки для шитья, нанизывал на нее японского жука, садился, скрестив ноги, на землю в саду и наблюдал, как тот умирает. И в такие моменты выражением лица напоминал мальчика, читающего очень хорошую книгу. Однажды он нашел сбитую автомобилем кошку, которая умирала в ливневой канаве на Нижней Главной улице, и сидел, наблюдая за ней, пока какая-то старуха не увидела, как он пинает ногой мяукающее умирающее животное. Она шуганула его метлой, которой подметала дорожку от тротуара к крыльцу. «Иди домой! – кричала она ему. – Ты что, спятил?» Патрик пошел домой. На старуху он не рассердился. Его поймали, когда он нарушал правила, ничего больше.

Потом, в прошлом году (ни Майка Хэнлона, ни кого-то из остальных не удивило бы, узнай они, что случилось это в тот самый день, когда погиб Джордж Денбро), Патрик нашел ржавый холодильник «Амана» – один из самых больших мусороидов в поясе, окружавшем свалку.

Как и Бев, он слышал о предупреждениях, касающихся таких вот выброшенных бытовых приборов, о том, как миллионы детей задыхаются в них каждый год. Патрик долго стоял, глядя на холодильник, лениво играя в «карманный бильярд». Возбуждение вернулось, только более сильное, чем прежде, уступающее по интенсивности лишь тому случаю, когда он прикончил Эйвери. Возбуждение вернулось, потому что в ледяных сумеречных просторах, которые заменяли Патрику Хокстеттеру разум, появилась идея.

Неделей позже у Льюсов, которые жили в трех домах от Хокстеттеров, пропал кот, Бобби. Дети Льюсов, которые помнили Бобби с рождения, часами обшаривали округу в его поисках. Они даже скинулись на объявление в колонке «Пропали и разыскиваются» городской газеты. Ничего из этого не вышло. А если кто-то из них видел в тот день Патрика, одетого в толстую куртку-пуховик (наводнение 1957 года чуть ли не сразу сменилось сильными холодами), с картонной коробкой в руках, то ничего не заподозрил.

Энгстромы, которые жили на параллельной улице и их двор граничил со двором Хокстеттеров, лишились щенка кокер-спаниеля за десять дней до Дня благодарения. В следующие шесть или восемь месяцев в других домах регулярно пропадали собаки и кошки, и, конечно же, всех их крал Патрик, не говоря о дворовых котах и собаках с Адских пол-акра.

Всех их, одного за другим, он сажал в ржавый холодильник «Амана» около свалки. Всякий раз, когда приносил очередное животное, сердце его гулко билось, глаза горели и слезились от возбуждения, он ожидал обнаружить, что Мэнди Фацио сорвал запорный механизм, а то и просто кувалдой сшиб дверцу с петель. Но Мэнди почему-то не трогал этот холодильник. Возможно, не подозревал о его существовании, возможно, сила воли Патрика не подпускала его к холодильнику… а может, делала это другая сила.

Кокер Энгстромов протянул дольше всех. Несмотря на холода, он еще не сдох, когда Патрик вернулся в третий раз, чтобы взглянуть на него, хотя утратил исходную живость (он вилял хвостом и лизал Патрику руки, когда тот достал его из коробки и посадил в холодильник). Когда Патрик вернулся первый раз, на следующий день, щенок чуть не вырвался на свободу. Патрику пришлось бежать за ним через всю свалку, пока не удалось в прыжке схватить за заднюю лапу. Щенок кусал Патрика острыми маленькими зубами, но Патрик, не обращая на это внимания, отнес щенка к холодильнику и вновь посадил туда. При этом у него встал член. Такое случалось и раньше.

При втором визите щенок снова попытался вырваться, но двигался слишком уж медленно. Патрик вернул его в холодильник, с силой захлопнул ржавую дверцу и привалился к ней спиной. Он слышал, как щенок скребется внутри. Слышал его подвывания. «Хороший песик, – прошептал Патрик Хокстеттер. Он стоял с закрытыми глазами, учащенно дыша. – Очень хороший песик». На следующий день, когда открылась дверца, щенок смог только повернуть глаза в сторону Патрика. Днем позже Патрик нашел кокера мертвым. Вокруг пасти застыла пена. Морда кокера напомнила ему кокосовый леденец на палочке, и он хохотал, доставая окоченевшее тельце из камеры-морилки и выбрасывая в кусты.