Воссоединение

Внезапно Билл начал смеяться во тьме, но смехом радостного изумления – не истерическим.

«ЧЕРТ, Я ВО ВСЕ ЭТО ВЕРЮ!» – прокричал он, и то была чистая правда: даже в одиннадцать лет он замечал, что все иной раз оборачивается как надо буквально в мановение ока. Вокруг мерцал свет, он вскинул руки вперед и вверх, поднял голову и вдруг почувствовал, как наливается силой.

Услышал очередной крик Оно… и внезапно его потянуло назад, в ту сторону, откуда он примчался, и перед мысленным взором Билла оставался этот образ: его зубы, глубоко вонзившиеся в странное мясо языка Оно, сцепленные мертвой хваткой. Он летел сквозь черноту, голова впереди, ноги сзади, концы шнурков заляпанных грязью кедов развевались как флаги, ветер этой пустоты свистел в ушах.

Он пронесся мимо Черепахи и увидел, что голова спряталась в панцире; голос звучал глухо и искаженно, словно панцирь являл собой колодец вечностей:

– неплохо, сынок, но я бы довел дело до конца; не дай Оно ускользнуть, у энергии есть свойство рассеиваться, ты знаешь; то, что ты можешь сделать в одиннадцать, потом зачастую сделать уже нельзя.

Голос Черепахи таял, таял. Осталась только мчащаяся чернота… а потом появилось жерло циклопического тоннеля… запахи древности и разложения… паутины скользили по лицу, как сгнившие полотнища паутины в доме с привидениями… плиты, покрытые мхом, пролетали мимо, и перекрестки, теперь все темные, луношары исчезли, и Оно кричало, кричало:

– …отпусти меня отпусти меня я уйду никогда не вернусь отпусти МЕНЯ МНЕ БОЛЬНО БОЛЬНО БО-ОО-О-ЛЬНО…

– Через сумрак столб белеет! – прокричал Билл, едва не теряя сознание. Он видел впереди свет, но свет этот таял, мерцая, словно большие свечи, которые давали его, догорали… и на мгновение он увидел себя и остальных, стоявших рядком, взявшись за руки. Эдди стоял с одной стороны от него, Ричи – с другой. Он увидел собственное тело, осевшее, с запрокинутой назад головой, его глаза не отрывались от глаз Паучихи, которая извивалась и дергалась, как дервиш, сучила волосатыми лапами, яд капал с жала.

Оно кричало в предсмертной агонии.

Билл искренне в это верил.

А потом он влетел в свое тело с той же силой, с какой бейсбольный мяч, отбитый по прямой, влетает в перчатку одного из защитников. Сила эта вырвала его руки из рук Эдди и Ричи, бросила его самого на колени, и он заскользил по полу к границе паутины. Инстинктивно, не думая, схватился за одну из нитей, и его рука тут же онемела, будто в нее впрыснули полный шприц новокаина. Сама нить толщиной не уступала растяжке телефонного столба.

– Не трогай это, Билл! – крикнул Бен, и Билл рывком отдернул руку, оставив на нити полоску кожи с ладони, аккурат под пальцами. Потекла кровь, а Билл с трудом поднялся на ноги, не отрывая глаз от Паучихи.

Оно пятилось от них, уходило в сгущающийся сумрак в дальнем конце своего логова, а свет все тускнел. На полу оставались лужи и лужицы черной крови: каким-то образом их противостояние разорвало внутренности Оно в десятке, а то и в сотне мест.

– Билл, паутина! – закричал Майк. – Берегись!

Билл отступил, вскинув голову, а нити паутины Оно уже падали вниз, ударялись о каменный пол по обе стороны от него, как мясистые белые змеи. Они немедленно начали терять форму, уползать в щели между плитами. Паутина разваливалась, отрывалась от мест крепления. Одно из тел, подвешенное как бабочка, спикировало вниз, ударилось об пол с таким звуком, будто разлетелся гнилой арбуз.

– Паучиха! – закричал Билл. – Где Оно?

Он все еще слышал Оно в голове, мяукающее и кричащее от боли, и смутно осознавал, что Оно ушло в тот самый тоннель, куда забросило Билла… но ушло для того, чтобы улететь в то место, куда собиралось отправить Билла… или чтобы спрятаться, пока они не уйдут? Чтобы умереть? Чтобы избежать смерти?

– Господи, свет! – закричал Ричи. – Огни гаснут! Что случилось, Билл? Где ты был? Мы думали, ты умер!

В мельтешении мыслей Билл знал, что это неправда: если бы они действительно подумали, что он умер, то бросились бы врассыпную, и Оно разделалось бы с ними поодиночке. А может, Ричи сказал только часть правды: они думали, что он умер, но верили, что он жив.

«Мы должны удостовериться! Если Оно умирает или вернулось, откуда пришло, где находится другая часть Оно, это прекрасно. А если Оно только ранено? Если сможет поправиться? Что…»