Воссоединенные

Но есть еще одна причина, о которой я не говорю вслух: если бы Восстание прививало людей тайно, они бы не знали, кого потом благодарить. Они бы даже не подозревали о том, что были спасены. Что повстанцы не принесли эту чуму, а избавили от нее. И люди должны знать об этом. Они не могут выносить решение, не узнав о проблеме.

Поэтому, Восстанию пришлось допустить проникновение чумы в массы. Ни одна революция не обходится без жертв. Такова негласная истина.

— Моя задача напомнить вам, — говорю я, оглядывая группу, — что за каждого из вас, стоящего здесь, поручился кто-то из членов Восстания. Они дали вам шанс, поверили в вас и оправдали. Прошу, не разочаруйте их, или нас, пытаясь навредить нашей работе. Мы лишь спасаем людей.

Я не знаю, где именно стоит Лей, но рад этому. Я обращаюсь к каждому, не только к ней.

— А теперь, — продолжаю я. — Я опишу вам основные процедуры лечения этой болезни. Более точные инструкции и личные задания вы получите, когда будете выходить из кабинета. Некоторые из вас приступят к работе незамедлительно, а остальные смогут отдохнуть в ожидании своей смены.

Я пробегаюсь по главным пунктам протокола, напоминая работникам о необходимых мерах защиты, вроде того, как мыть руки и дезинфицировать инструменты и оборудование. Эти методы особенно важны в свете того, что вирус передается при физическом контакте. Я рассказываю им о системе доступа и первичных медицинских экзаменах, о том, что нам не хватает пружинных матрацев, поэтому приходится переворачивать пациентов вручную. Я описываю метод вакуума, который используется для запечатывания царапин, чтобы остановить распространение инфекций.

Можно услышать, как падает булавка, когда я приступаю к описанию самой интересной им части лекции: лекарству.

— Применение лекарства весьма схоже с тем, что вы видели на экранах портов, когда Лоцман впервые заговорил с народом. — Побочные эффекты практически не засвидетельствованы, но если подобное случится, я приду на помощь в течение получаса.

— Что можно считать побочным эффектом? — задает вопрос мужчина.

— Когда больной перестает дышать, — отвечаю я. — Ему проводят интубацию [2]. Но лекарство по-прежнему действует. Просто какое-то время пациенту нужно помочь дышать. И, очевидно, что проводить интубацию дозволяется только врачам.

— Вам когда-нибудь доводилось наблюдать отрицательную реакцию? — снова спрашивает он.

— Трижды. Учитывая, что я работаю в этом центре с того момента, как повстанцы захватили его под свой контроль. — Иногда мне кажется, что прошло совсем немного времени, а иногда, — что пролетела целая жизнь.

— Как быстро начинается действие лекарства? — выкрикивает кто-то.

— Чаще всего, пациенты встают на ноги уже через три-четыре дня, — отвечаю я, — на шестой день они переходят в зону рекреации медицинского центра. Они пребывают там еще несколько дней, а затем возвращаются домой в объятия родных и друзей. Это лекарство чрезвычайно эффективное.

Некоторые хлопают глазами и удивленно переглядываются друг с другом.

Конечно, они видели, как люди выходят из медицинского центра, но даже не подозревали о том, насколько быстро приходит исцеление.

— Ну, вот, и все, — улыбаюсь я каждому из них. — Добро пожаловать в Восстание.

Они начинают хлопать в ладоши, кое-кто даже кричит «Браво». Комната наполняется возбуждением. Все рады вернуться к активной деятельности, вместо того, чтобы сидеть за стенами ограждений. Я их понимаю. Когда я даю человеку лекарство, я знаю, что делаю правильную вещь.

***

Я пялюсь в потолок комнаты отдыха и прислушиваюсь к дыханию спящих. Где-то за стенами работает Лей. Я рад, что теперь и она член Восстания: Она хорошо позаботится о неподвижных. Я удивляюсь, почему она раньше не присоединилась к повстанцам. Возможно, она просто ничего не знала об этом. В конце концов, о Восстании не говорили в открытую.

Я уверен, что Таннер участвует в Восстании. Как и я, он должен был определить, что присоединиться к Восстанию — это наша обязанность, в ту же минуту, как только услышал об этом. У него тоже есть иммунитет к таблеткам, и он прекрасно подходит на роль повстанца.

Я никогда не узнаю, почему Кай не захотел участвовать в Восстании сразу, когда нас впервые спросили об этом. Восстание могло бы помочь ему, но он не согласился и не рассказал мне, почему.

Кассия. Даже до того, как она решилась сбежать в Отдаленные провинции в поисках Кая, было понятно, что она способна на великие поступки. Как в тот день у бассейна, когда она, наконец, решила, что готова прыгнуть: Она плюхнулась в воду, даже не оглядываясь. Поэтому мне не следовало удивляться тому, что она влюбилась в Кая, — ведь я мечтал, чтобы именно так она влюбилась и в меня: без оглядки.