Результат превзошел все ожидания – это был крупный успех разведки. В составленном списке числились десятки фамилий. Люди из «Гмуля» добрались до каждого, обнаружив некоторых ранеными в местных больницах, где они прятались под вымышленными именами, и заставив их раскрыть еще больший объем информации. Боевики обещали немцам, что те не пострадают, если будут честно сотрудничать. И большинство нацистов пошли на это. Потом, когда они перестали быть полезными, оперативники из «Гмуля» расстреливали их и выбрасывали трупы. Не было смысла оставлять их в живых – они могли раскрыть британскому командованию секретные операции «Гмуля».
После того как устанавливались имя и личные данные конкретного человека, начинался второй этап операции: определение его местонахождения и разработка плана по ликвидации. Родившемуся в Германии Гишону часто поручали задания такого рода. «Никто не мог меня заподозрить, – вспоминал он. – Я говорил на чистейшем берлинском диалекте. Часто ходил в бакалейные лавки или пивные, а иногда просто стучал в конкретную дверь, чтобы передать от кого-то привет. В большинстве случаев люди откликались на свои настоящие имена или начинали двусмысленно молчать, что тоже являлось своего рода доказательством»[45]. Получив подтверждение личности объекта, Гишон начинал следить за его перемещениями, а также делал подробный набросок дома, в котором этот человек жил, или места, где планировалось его похищение.
Ликвидаторы работали группами не более пяти человек[46]. Перед своими жертвами они обычно появлялись в британской военной форме и говорили, что пришли за ним, чтобы доставить на допрос. В большинстве случаев немцы подчинялись без сопротивления. Как признавался один из боевиков «Гмуля», Шалом Гилади, в своих свидетельских показаниях для архива «Хаганы», иногда оперативники убивали нацистов тут же, а иногда отводили их в глухие места, где ликвидировали. «С течением времени мы разработали скрытные, быстрые и эффективные методы уничтожения эсэсовцев, которые попадали к нам в руки», – добавлял Гилади.