Восстание

Они уже попрощались накануне вечером, и оба ненавидели тягостные минуты расставания, но какой-то закон, столь же неумолимый, как закон всемирного притяжения, заставил их столкнуться лицом к лицу рядом с одним из лифтов, предназначенных для особо важных персон.

– Ну что ж, – сказал он. – Я поехал. «Красиво сказано! – иронично отметил про себя Тревейн. – В высшей степени оригинально!»

– При малейшей возможности шли мне сообщения, – ответила она и подумала про себя: «А без тебя бы он не догадался!»

Несколько мгновений они стояли молча, потом обнялись и, затаив дыхание, нежно поцеловались.

– Мириам, я вернусь. Я обещаю вернуться. Она положила руки ему на плечи, немного отстранилась от него и лукаво улыбнулась.

– Что ж, – промурлыкала она, многозначительно скользнув взглядом по его фигуре. – Я на своем опыте убедилась, что ты не бросаешь слов на ветер.

Тревейн улыбнулся своим мыслям. Они еще раз крепко обнялись. Потом над дверьми лифта вспыхнула лампочка. Двери открылись, закрылись, и Тревейн уехал.

Мириам вздохнула. Как всегда, они не сказали самого главного. Она даже знала почему: ведь они лучше всего понимали друг друга, не придавая значения иронии. Мириам повернулась и уныло побрела прочь.

Краем глаза она увидела, как над дверьми лифта снова вспыхнула лампочка. Ей стало любопытно, и она повернулась к открывшимся дверям.

– Что-нибудь забыл? – спросила она.

– Мириам!… – Тревейн шагнул к ней. – Я внезапно понял, что… Ну, в общем, мы многого друг другу не сказали… Я… Почти испуганно она поднесла палец к губам:

– Тсс, милый! Мы и так все прекрасно понимаем. Нам ведь не обязательно все говорить…

Тревейн почти грубо схватил ее за запястье и заставил опустить руку.

– Теперь все по-другому! Я не могу улететь, не сказав тебе это… – Казалось, у него подступил комок к горлу, а потом его словно прорвало:

– Мириам! Я не могу без тебя! Я люблю тебя!

Волнение захлестнуло и ее.

– О господи, Иан! Я тоже люблю тебя! Я безумно тебя люблю!

Все, что сдерживало их в прошлом, улетучилось без следа. Они поцеловались, как в первый раз.

По космическим масштабам времени прошло лишь мгновение, когда Мириам снова заговорила:

– Как ты думаешь, чего мы так боялись все это время? Тревейн не ответил. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он произнес почти небрежно:

– Знаешь, если мы быстренько побежим в помещение Верховного Суда, мы наверняка застанем там какого-нибудь уполномоченного совершать обряд бракосочетания.

Мириам расхохоталась и посмотрела на него сияющими глазами:

– Иан, ты несешь такую чушь, что у тебя самого должны вянуть уши. Ты же прекрасно знаешь, что тебе пора. Поговорим об этом, когда вернешься. Это потерпит. Сейчас новые заботы нужны тебе не больше, чем коммодору Прескотту в бою были нужны новые арахниды.

Тревейн громко и облегченно засмеялся. Потом он пришел в себя и крепко взял ее за плечи:

– Мириам, не забывай то, что я сказал: я обещаю вернуться.

Мириам Ортега родилась в семье адмирала. Она лучше других представляла себе, что может случиться, когда два корабля сходятся в смертельной схватке в глубинах космического пространства. Она уже потеряла отца и прекрасно понимала, что никогда не предскажешь, куда ударит боеголовка или силовой луч. И все же не сомневалась в том, что Иан Лоренс Тревейн сдержит свое слово.

– Да, моя радость! – прошептала она. – Я знаю, что ты вернешься.

***

Космический катер покинул бледно-голубые верхние слои атмосферы и устремился в затянутые черным бархатом просторы космического пространства. Тревейн сидел и смотрел в иллюминатор. Впервые за много – слишком много – лет, заполненных столбцами цифр на фосфоресцирующих дисплеях, он охватывал взглядом Вселенную, где работал, перемещаясь из конца в конец на огромные расстояния. Его взгляд устремлялся все дальше и дальше к мириадам немигающих, сверкающих, как бриллианты, звезд, наполняющих бездонные глубины непостижимой человеческому разуму бесконечности.

«Господи! – подумал он. – Какая красота!»

23. Кратчайший путь

Контр-адмирал Ли Хан вздрогнула и поморщилась от оглушительной барабанной дроби, но тут же расправила плечи. Остальные возвращавшиеся в Дальние Миры военнопленные толпились вокруг люка космического челнока у нее за спиной. Даже самые изможденные из них не могли не испытывать сейчас сильнейшего волнения.

Покрытый куполом космопорт на втором спутнике Бонапарта кишел людьми в черной форме с серебряными знаками различия. Да их тут тысячи! Ли Хан разглядывала лица. Фанфары оглушительно играли «Через тернии к звездам» – древнюю мелодию, написанную еще в двадцать первом веке, ставшую гимном молодой Республики Свободных Землян.

Ли Хан механически ответила на приветствие какого-то контр-адмирала и только потом узнала в нем Джейсона Кондора. Наконец прозвучал заключительный аккорд гимна, музыка замолкла, и Кондор резко опустил ладонь. Ли Хан последовала его примеру.

– С возвращением, адмирал! – Он крепко сжал ей руку.