Восстание

– Насколько можно понять, – в полной тишине продолжал Хейли, – вся ударная группа, кроме кораблей, уничтоженных в междоусобной схватке, перешла на сторону контравийцев. К тому моменту, когда с «Пентеликона» вылетела курьерская ракета, из первоначального состава группы, судя по всему, уцелели следующие корабли: восемь мониторов, шесть линкоров, семь космических авианосцев, одиннадцать линейных крейсеров, двадцать один тяжелый и легкий крейсер, сорок один эскадренный и эскортный миноносец, а также практически все вспомогательные единицы. В схватке погибли по меньшей мере шесть эсминцев, три легких и тяжелых крейсера, один космический авианосец и два линкора. Дамы и господа, – почти неслышно произнес спикер Палаты Миров, – из этого вытекает, что из числа оставшегося верным Земной Федерации личного состава этой ударной группы в живых практически никого не осталось.

И без того мертвая тишина стала гробовой. Большинство депутатов в ужасе смотрело на лицо Хейли, светившееся на экране. Однако лишь немногие из них сохранили способность логически рассуждать, а она, по мнению Дитера, была сейчас особенно необходима.

Он уже потянулся к кнопке, чтобы попросить слова, но в зале прозвучал сигнал другого депутата. Спикер не справился с раздраженной гримасой, исказившей его лицо, но голос его звучал, как всегда, невозмутимо:

– Председательствующий предоставляет слово достопочтенному депутату от Голвея.

Дитер откинулся на спинку кресла, наблюдая на экране за Тальяферро. Его лицо было напряжено, но если он и ощущал какую-то вину, то хорошо это скрывал. Несколько бесконечных секунд он смотрел на полупустой зал, а потом заговорил.

– Достопочтенные депутаты, – грустно сказал он, – это самая ужасная и чудовищная новость из тех, что звучали в этом зале. Военно-космический флот не только не усмирил бунтовщиков, но и сам не устоял против смертоносной заразы! Военно-космический флот Земной Федерации, самый верный, самый мужественный и самый преданный за всю историю человечества, подхватил чуму измены. – Словно не в состоянии в это поверить, Тальяферро театрально покачал головой. – Однако нельзя допустить, чтобы нас парализовали шок и стыд. Какими бы ужасными ни казались эти новости, мы должны немедленно действовать. Подумайте только, друзья мои, что теперь в распоряжении предателей контравийцев целый военно-космический флот и корабли бывшей семнадцатой ударной группы будут использованы против нас – законного правительства Земной Федерации! Проклятые изменники смогут грозить нам силой или даже применить ее! Впрочем, наша оборона несокрушима. Вряд ли мятежники проникнут в пространство Внутренних Миров, а верные присяге командиры не допустят распространение мятежа, и все же не исключено, что нас предадут и другие единицы нашего флота. Я уже говорил – и Палата Миров меня поддержала, – что наступило время применить силу, и теперь это особенно справедливо. Дамы и господа, нам не остается ничего иного, кроме как показать нашу мощь и решимость подавить этот преступный заговор. Необходимо мобилизовать оставшуюся часть ударного Военно-космического флота. Мы должны использовать все оставшиеся корабли, все оставшиеся верными присяге экипажи. Надо каленым железом выжечь заговор на Звездных Окраинах! Давайте покажем этим варварам, что мы, а не они представляем цивилизованное человечество! И да поможет нам в этом Бог! Мы их разобьем, а потом изловим и казним всех предателей, осмелившихся поднять руку на мощь, достоинство и неприкосновенность Земной Федерации!

Конец речи Тальяферро заглушила бурная овация. Дитер содрогнулся. Будь он проклят! Будь он трижды проклят! Происшедшая катастрофа продемонстрировала разрушительное безумие его эгоистической политики. Она должна была потрясти его до глубины души. Вместо этого, выкрикнув несколько примитивных призывов к патриотизму и гордости, он вновь заручился поддержкой Палаты Миров! У Дитера потемнело в глазах от ярости, и он впервые позволил себе усомниться в том, что такое Законодательное собрание имеет право на существование.

Дитер уронил голову на руки, признавая свое поражение. Бог свидетель, он сделал все, что было в его силах! Но ему ничего не удалось, и теперь Федерация или дымящиеся развалины, которые от нее останутся, оказалась в руках таких людей, как Тальяферро, Вальдек и Сайдон. На глаза Дитера навернулись горькие слезы, и он с трудом усидел на месте. Все! Хватит! В отставку! Он не в силах больше бороться с этим безумием!

Чья-то рука прикоснулась к его плечу. На него смотрел Хайнц фон Ратенау, и обеспокоенность вкупе с безграничной верой, светившиеся в его глазах, остановили Дитера. Хайнц лучше остальных делегатов Нового Цюриха чувствовал ситуацию. Он понимал Дитера, и тот не мог оставить без ответа мольбу в зеленых глазах Хайнца. Дитер был в долгу перед Хайнцем, перед Федерацией и – видит Бог! – больше всего перед Фионой Мак-Таггарт.

– Босс! – негромко спросил Ратенау. – Вы хорошо себя чувствуете?