Восстание

— Да. Ну, я знала, что это такое. Мы жили в очень маленьком доме, в родной деревне, без особого уединения. Я знала, что такое секс. Но в темноте всегда было почти тихо, и я никогда не делала этого сама.

— Ты была девственницей, когда приехала сюда? — его голос был другим, странно задохнувшимся.

Это заставило Талию чувствовать… стеснение.

— Да, я была девственницей. Это часть условия выбора. Некоторые мужчины предпочитают девственниц.

— Значит, тебя просто отправили с каким-то клиентом, а ты раньше никогда не занимался сексом?

— Это было не так. Он не был плохим человеком. Это было… Ну, это было плохо. Это было больно, но мне сказали, чего ожидать. Это не было жестоко или как-то ещё, тебе не нужно так ужасаться. Администрация настороженно относятся к тем, с кем позволяет быть с новыми девушками. Они не хотят, чтобы мы пострадали более необходимого. Я была в порядке. Я сделала всё, что мне говорили, и он, кажется, остался доволен, поэтому я решила, что это успех. Не заставляй меня чувствовать себя так, как будто я… я должна чувствовать себя гадко.

Она говорила слишком напряжённо, и её голос немного надломился. Она не знала, почему его выражение лица заставляло её чувствовать стыд.

— Я не хочу, чтобы ты плохо себя чувствовала, Талия. Правда, я не хочу этого. Мне просто не нравится мысль о том, что тебе было больно.

— Мне не было так уж сильно больно. Говорю же тебе. Я хотела эту работу. Я хотела это сделать. Знаешь, я не спала ночами, когда была девочкой, и представляла себе другую жизнь, в которой у меня могла бы быть своя комната и красивая одежда и много винограда, чтобы его есть.

— Винограда?

— Да, настоящий виноград. Не реплицированный. Старик, которого я знала в родной деревне, который позволял мне читать его книги, однажды ему удалось достать где-то настоящий виноград, и он дал мне восемь ягод. Я никогда не пробовала ничего подобного. Потом я всегда о них мечтала. Когда мне было семнадцать, у меня был небольшой выбор, как строить свою жизнь. Я могла бы остаться в том мире и быть женой для кого-то, кого я не буду любить или хотя бы уважать, и никогда не иметь… да ничего не иметь. Или я могла бы приехать сюда — и иметь хоть какой-то шанс на то, что никогда не смогу получить иным путём. Как думаешь, я ошиблась, сделав такой выбор? Осуждаешь меня?

— Нет! Что ты! Конечно, не осуждаю. На тот момент это было твое единственное правильное решение.

Его явная искренность заставила её почувствовать себя лучше.

— Это было правильное решение. Тогда я это знала. В первый раз было страшно заниматься сексом. Было жарко, неудобно и неловко. Но я знала, что это лучше, чем то, что я оставила. Я была в порядке в свой первый раз. И я была почти счастлива, что тот человек меня выбрал.

— Хорошо, — пробормотал он. Дэш снова протянул руку, и его пальцы прикоснулись к её руке так же, как раньше. — Отлично.

— Это было не плохо, — она не знала, почему всё ещё продолжает, он вроде уже принял то, что она сказала. — Не плохо. Это просто секс. Ничего, кроме секса. Это не похоже на то, что говорят: первый раз должен быть особенным.

Глаза Дэша в этот тихий момент остановились на её лице. Затем он очень тихо сказал:

— Мой был особенным.

Её сердце и живот сжались от волнения, и она ничего не могла сделать, чтобы успокоить их.

Ей нужно было отвлечь внимание от себя, прежде чем сделает что-то глупое, например расплачется. Поэтому девушка улыбнулась и сказала:

— Расскажи мне о себе.

Он слегка приподнял брови.

— Талия, ты же знаешь, что ты была со мной в мой первый раз, верно?

Она хихикнула.

— Я не хотела рассказ о твоём первом разе. Я имела в виду рассказать о твоей работе. Например, как ты в первый раз сражался?

Он открыл рот, понимание осветило его лицо, когда до него дошёл вопрос.

— Аа, ну, первая реальная битва, в которую я попал, была на той дикой планете, о которой я тебе говорил. Мне было шестнадцать, и на меня напали эти… пещерные люди. Излишне говорить, что я бы не выжил, если бы не был спасён.

— Кем?

— Другими пещерными людьми. Менее дикими, — он покачал головой. — Я был так слаб. Так беспомощен.

— Тебе было всего шестнадцать.

— Тем не менее, шестнадцатилетний должен был сделать гораздо больше, чем мог я, — он не встречал её взгляда, но Талия видела, что память всё ещё ранит его.

— И что ты сделал?

— Я позволил другим людям заботиться о себе, так как был беспомощен, не умел заботиться о себе. В конце концов, я многому научился. Я тренировался. И даже убил животное копьём.

— Ты? — спросила она, широко раскрыв глаза. — Зачем?

— Чтобы кушать. Конечно, потребовалось три года, чтобы добиться этого момента.

— Я не могу поверить, что ты был на этой планете так долго. Как ты туда попал?

Он прочистил горло.

— Я… в капсуле.

— И никто не пришёл спасти тебя?

— Не было никого, кто бы хотел спасти меня.

Слова были сухими, без жалости к себе, но звучали так невероятно одиноко и тоскливо. Она положила руку ему на грудь.

— Что на счёт твоей семьи?

— У меня нет семьи.

В его глазах появилось какое-то новое выражение, которого она раньше не видела.