Восстание

– Оттого и учиться перестал, и во все тяжкие подался: думал, будущее всё равно обеспечено с такой внешностью. Два раза на второй год оставался. Потом каким-то чудом то ли театральное училище окончил, то ли вовсе курсы. В общем, появился в театре с корочкой уже. Готовый актёр. Всё при нём: недельная щетина и невыветриваемый перегар. Ну, сыграл пару ролей, а больше-то и нету. Не так часто в театрах роли вождя: из моды вышел. Вот и запил ещё сильнее, типа не реализованный талант. Художника обидеть всякий может, ну и в таком духе. А потом вдруг пропал. Мы думали, что где-нибудь помер на дачах с перепою. А отец как-то в Москву в командировку съездил, приезжает и рассказывает: «Прикинь, а Ленин-то наш недоделанный столицу покорять отправился!» Причем Союза уже не было, по партийной линии не продвинешься с этим… – Кирилл вскочил, изобразив позу Ленина, обыкновенно запечатлённую на памятниках, подавшись телом вперед: одна рука – на лацкане, другая вытянута указующей ладонью вперёд.

Антон зачарованно слушал. Кирилл нечасто так раскрывался, а тут его прямо несло на радостях.

– Так что Царёв наш стал ошиваться по паркам и скверам разным в образе Ильича да фотографироваться с гуляющими туристами за деньги. Я его встречал тут пару раз. А как мы начали эту канитель с воскрешением, я сразу про него и вспомнил.

Антон кивнул, показал большой палец.

– Молодец, круто!

Потом ещё раз внимательно всмотрелся в монитор с остановленной на нём картинкой. Озабоченно нахмурился.

– Слушай, а он не подведёт нас с этим своим, – Антон выразительно щёлкнул пальцем по кадыку, – алкоголизмом? А то вдруг что записать надо срочно, а он валяется где-нибудь, лыка не вяжет? Или, того хуже, напьётся и проболтается где-нибудь раньше времени?

– По идее, не должен, – Кирилл пожал плечами, – деньги же мы ему обещали. А проболтаться ему и некому вроде, если только какой-то алкашне, а что нам-то с этого, кто их послушает? Да и не верят они друг другу никогда: все брехать горазды. И потом, Антон, как говорил товарищ Сталин,– Кирилл внешне преобразился, приготовившись имитировать «вождя народов», – других писатэлэй у мэня дла вас нэт!

***

Валерий Иванович Царёв с детства имел талант к лицедейству. Даже в пацанской компании во дворе это было неоспоримым фактом. Случись у кого необходимость соврать красиво, с легендой, с доказательствами – непременно надо идти к «Вареле». Он же был, получается, и сценаристом, и режиссёром-постановщиком сложных и опасных трюков перед родителями да в школе. Не верил Царёву и его постановкам только военрук, да и то по причине своего непробиваемого солдафонства. Единственной уважительной причиной для опозданий и пропусков занятий отставной подполковник Васильев, интересный хотя бы тем, что нечасто офицеры с боевым опытом вдруг становятся военруками в заштатной школе, признавал только военное время, да и то ещё смотря с кем война. Васильев, герой афганской кампании, очень рано стал подполковником и ушёл в отставку по ранению. Но, хотя Родина его списала, сам себя он списывать не спешил. Он словно бился за каждого попадавшего ему в руки ученика, пытаясь сделать из него настоящего солдата.

Что до Царёва, то его художественная карьера развивалась стремительно. Дошло до того, что по его, Валериным, показаниям, непутёвому соседу-выпивохе Блажкину были вручены именные часы за спасение утопающего. Благодаря чему Иван Прохорович Блажкин избежал увольнения с работы за регулярные прогулы и опоздания.

А дело было так. Когда блажкинский, намертво въевшийся в него перегар окончательно отвратил от Ивана Прохоровича руководство завода, мастером смены ему был поставлен ультиматум: заявление по собственному желанию или увольнение по статье. Ни того ни другого Прохорычу не хотелось. Кроме как на водку и рыбалку, кое-какие затраты требовались и на семью. Как-никак двое спиногрызов. Работать же бывший некогда неплохим сварщиком Блажкин давно отвык.

Были, конечно, ещё два варианта: уговорить-умаслить мастера, либо идти наёмным работником к кавказцам, заправлявшим на овощебазе. Но весь арсенал уговоров и отмазок для мастера был уже истрачен за предыдущие годы. Кредит доверия иссяк, и Блажкин на мастера уже за это и не злился, хотя поначалу, конечно, искренне желал ему смерти. К кавказцам же наймитом идти ему не позволяла великорусская гордость. Да и не взяли бы алкаша, а если б и взяли, через неделю выгнали бы взашей, да ещё и, не исключено, побить могли.

Пошёл Блажкин, значит, непонятно куда (денег-то на водку не было), потупив взор. И тут навстречу Валерка Царёв. «Что, – говорит, – дядя Ваня, ты такой грустный?». Ну он и рассказал, жаловаться больше некому было. А Валера как раз урок военной подготовки прогулял, и перспективы, учитывая личность военрука, были у него самые нерадостные. Братья в некотором роде по несчастью встретились. А Царёв между тем с пруда шёл, отчего и опоздал в школу, уж очень вода была хороша. Вот его и осенило.