Восстание

Прокуроров хмыкнул, то ли смеясь над неожиданным правдорубным спичем военного разведчика, то ли над разоблачёнными им спецслужбами. На самом деле, это был секрет полишинеля, конечно, все об этом говорили и вполне открыто в коридорах Кремля, правительства – везде. Просто есть какие-то рамки. Получается, если бы Новиков то же самое сказал в коридоре в пяти метрах отсюда и тем же лицам вполголоса, всё было бы в порядке вещей, даже вместе пообсуждали бы и, может, посмеялись. Но он сказал в зале заседаний Совбеза на официальной, хотя и рабочей по протоколу, встрече. Это уже была фронда натуральная, демонстрация, вызов системе. И такого не прощают. Все должны были доложиться президенту. Запись тут федеральная служба охраны, наверняка, ведёт. В общем, это было не то место и не то время.

– Что же они некоему Ленину, мать его, пишут, а не куда следует? – попытался разрядить обстановку секретарь Совбеза.

– Вы же внимательно меня слушали? Поэтому. Я про прокуратуру и суды ещё ничего не сказал, но могу…

– Это мы не сомневаемся! – засмеялся опытный директор ФСБ. Генпрокурор и секретарь Совбеза подхватили. Генпрокурор особенно старательно смеялся, прямо до слёз.

На этом и закончили.

Глава ViII

В самый обычный, типовой застройки и запущенности московский дворик вышли трое: Антон, Кирилл и Катя. Серые дома и серые бордюры, грязные окна, обшарпанные двери, непонятного цвета остатки асфальта. Возле сломанных качелей валялись пустые бутылки из-под пива, остальную территорию детской площадки занимала самодельная автостоянка с ржавыми цепями, обвязанными вокруг деревьев. Скудную архитектуру района украшали сейчас только редкие яркие пятна: распустившиеся на деревьях, выживших после устроения стоянки, почки и размазанная по Катиным щекам тушь.

Всё ещё шмыгая покрасневшим носом, Катя уже совсем тихонько всхлипывала и поскуливала. Дойдя до своей миниатюрной машинки, припаркованной двумя колёсами на бордюре, она по очереди пожала парням на прощание руки, кирилловскую придержав чуть дольше, и с надеждой посмотрела в его глаза.

– Пока, мальчики.

Антон покровительственно положил руку на плечо девушки.

– Кать, ты не переживай, всё устроится, всё будет хорошо.

– Пока, Кать. Мы всё сделаем, не волнуйся, – поддержал Кирилл, глядя при этом не на неё, а косясь с явным неодобрением на руку друга.

Девушка вымученно улыбнулась, но на заплаканном, раскрасневшемся и перепачканном тушью лице эта улыбка была больше похожа на гримасу. Села в авто и пригрозила парням пальчиком через открытую дверь.

– Не шалите без меня! – и улыбнулась уже веселее, натурально.

Кирилл и Антон, не сговариваясь, потупили глаза.

Катя стремительно стартанула, едва не оставив бампер на бордюре, и махнула на прощание рукой. Парни помахали ей в ответ. К подъезду они шли не спеша, молча переваривая только что закончившийся разговор и столь щедро розданные невыполнимые обещания.

Сзади рыкнул мощный мотор. Друзья непроизвольно обернулись. Хищно булькая своими восемью цилиндрами, во двор вкатился чёрный «гелендваген». За ним ехал чёрный «мерседес» представительского класса.

Внедорожник едва не наехал на аспирантов, остановившись в считанных сантиметрах от них. Двери обеих машин одновременно распахнулись, выпустив в серый двор нескольких крепких мужчин в чёрных костюмах и одного, помельче, – в сером, с блеском.

«Блестящий» был невысок, коренаст, но не крупен, лицо имел волевое, производившее несколько отталкивающее впечатление из-за не выраженного на нём высокого интеллекта. Лет пятьдесят на вид, одет очень прилично. По всем признакам: дорогому костюму, туфлям ручной работы, охране, машинам и туповатому виду он был депутатом, не меньше.

– Фомин, Матвеев! – словно на перекличке на занятиях по военной подготовке, окликнул он Кирилла и Антона, уже пятившихся к подъезду.

Парни остановились как вкопанные. Мужчина тем временем их с интересом изучал, не проявляя агрессии.

– Надо же, ожидал увидеть людей постарше. Тем больше вам чести, в таком возрасте – такие достижения… – «депутат» удивлённо покачал головой и продолжил, уже ни к кому не обращаясь. – Ну да, нынешняя молодёжь – сплошь акселераты. Причём во всём.

Кирилл и Антон продолжали стоять в тех же позах, в которых застал их властный оклик. Незнакомец заметил неловкость, фальшиво улыбнулся, пытаясь как-то разрядить обстановку.

– Не бойтесь, я ваш друг. Юрий Алексеевич Зверев, заместитель председателя Центрального комитета компартии, депутат Государственной думы, если официально. Ну а неофициально, что важнее для дела, зампред Революционного совета Революционно-коммунистической партии.

Обретший имя и должности мужчина протянул кряжистую, некрасивую, словно у какого-то злодея из аниме, руку Антону. Тот автоматически подал свою онемевшую и неспособную к рукопожатию ладонь. Новый знакомый крепко её сжал и даже потряс, не переставая вопросительно заглядывать парню в глаза. Наконец, аспирант понял, чего от него ждёт Зверев, знавший их фамилии и адрес, но ещё не догадавшийся, видимо, кто из них кто.