Восстание

— Ему крупно повезло в жизни. Разве вы не чувствуете запаха лошадей, дизельного масла и автомобильных шин? Что за запах! Просто чудо!..

Товарищи Райхеля покачали головой, один из них сказал:

— Ну, запахом дизельного масла и резины ты можешь наслаждаться каждый день. Сейчас главное — раздобыть машину!

Эмиль Райхель подошел к конюшне, заглянул в нее. Лошади ему понравились. У него даже мелькнула мысль: а не прихватить ли им их. Вообще, можно занять и весь шрайтерский дом. Во дворе они могли бы организовать стоянку для машин. Ведь им потребуется много машин, если, конечно, вот такая медлительность не погубит восстания. Кроме того, Райхелю хотелось не просто вот так постоять во дворе Шрайтера и прихватить с собой, не встретив никакого сопротивления, все то, что им необходимо. Ему хотелось поспорить сейчас со Шрайтером и заставить его самого отдать свои автомашины в распоряжение антифашистских властей.

Райхель подошел к остальным, обвел их взглядом: на их лицах — решительность.

— Мы должны убедить Шрайтера идти с нами! — заявил Райхель.

Один из четверки стукнул себя кулаком по лбу.

— А если он не захочет? — спросил другой.

Райхель пожал плечами.

Хиндемит в это время предстал в доме Шрайтера перед Лиссой Готенбодт. Руки он держал на бедрах и старался как можно больше нагнать на нее страха. Однако ему это не удалось. Прислушался: из соседней комнаты никаких звуков. Может, она одна в квартире?

Улыбнувшись, Лисса Готенбодт спросила:

— Что вам нужно?

— Где стоят машины?

— В гараже.

— Машины конфискованы!

— Кем же?

— Антифашистской властью.

— Вы начинаете с грабежа?

— Говори, где ключи? — строго спросил Хиндемит. — Все ключи. И от гаража.

— В письменном столе, — ответила Лисса.

Хиндемит пошарил в столе, отыскал ключи от гаража и автомашин. Обернувшись к Лиссе, сказал:

— Мы принудили вас выдать нам ключи, а потому и не расплачиваемся с вами.

— Вы украли их! — попыталась уточнить Лисса Готенбодт. Она стояла как вкопанная. На губах застыла улыбка. Она сама себе удивлялась, так как не кричала и не свирепствовала, не пыталась засветить этому мужлану вазой по голове или исцарапать ему лицо, наоборот, она вдруг подумала о том, что эти мужчины заслуживают того, чтобы при встрече с ними в городе снимали шляпы. Они оказались куда оперативнее, целеустремленнее и увереннее в себе, чем ее отец и священник Пляйш. Первая автомашина уже у них. У них окажутся и лошади. Но жить с ними можно. И как подтверждение этому на ее лице заиграла неподдельная улыбка. Она хотела бы еще раз встретить этого мужчину, который только что ушел.

Во дворе слышались их шаги. До слуха Лиссы Готенбодт донесся скрип двери гаража. Затем она услышала, как заработал мотор и со двора выехал грузовик.

13

В одном из домов в долине, у подножия гор, сидел Таллер. Сидел у двери, прямо на полу, некогда оттертом добела, но теперь извоженном солдатскими сапогами. Сидел, поджав ноги к подбородку и обхватив колени руками. Во рту у него торчала соломинка, глаза были устремлены в одну точку. Можно было подумать, что Таллер спит с открытыми глазами. На самом же деле он сейчас видел все намного лучше, чем когда-либо. За этот день он стал совершенно другим человеком. Теперь он уже не витал в облаках, а детально обдумывал вполне реальный план. Таллер провел тыльной стороной ладони по лицу, тяжело вздохнул. Гомон солдат смолк. Таллер вновь тяжело вздохнул, устремив взгляд своих потускневших глаз куда-то вдаль.

— Коллер, — произнес кто-то из солдат.

Таллер закрыл глаза. Сделал вид, будто устал, хотя усталости и не чувствовал. Ему сейчас хотелось вскочить и переломать все, что было в этой кухне. Он мог бы сломать табуретку, а ножку от нее использовать как дубинку. Он уже представлял, как стал бы бушевать, бить окна, ломать столы и стулья. Солдаты сразу разбежались бы. Но вот у двери появился бы Херфурт. Он-то не убежал бы. Кто-кто, а Херфурт хорошо знал, как обращаться с обезумевшими. Он знал все. В ответ на его пренебрежительный взгляд Таллер бы дико закричал: «Я еще не то устрою!» Однако это вызвало бы у Херфурта только смех. Ну а затем пришлось бы хватать с плиты раскаленные конфорки и швырять их в окно. Они подожгли бы высохшую прошлогоднюю траву. А потом загорится лес. И пойдет все полыхать!..

Таллер до боли сжал губы. Услышал на лестнице шаги Элизабет Шернер. Видел, как она подошла к плите и начала переставлять кастрюли, но так медленно и неумело, будто никогда в жизни не занималась этим.