Восстание Аркан (ЛП)

— Я пыталась донести до Арика, что времени у нас не так много, — сказала я, до сих пор чувствуя неловкость за свою опрометчивую фразу, — но он только обиделся.

— Ему нужна жена. А не приятельница.

Неужто она слышит каждое слово, произнесённое в замке?

— Я не хочу мучить его, но не знаю, что делать.

Цирцея впилась в меня пронзительным взглядом.

— Именно этому и учат карты, Эви Грин. Учит жизнь. Если нельзя изменить обстоятельства, нужно меняться самому. Нужно встать и идти дальше… даже с десятью мечами, воткнутыми в спину.

Что хуже смерти? Жить как в кошмаре.

Мама как-то научилась жить без папы. Я научилась жить без мамы. И может, я смогу двигаться дальше без Джека?

— Мне об Арике и думать страшно. Из-за того, что я нарушила правила игры, уже погиб Джек. Что, если и Арика постигнет та же участь?

Цирцея ухмыльнулась.

— Ты, как всегда, слишком много о себе возомнила. Неужели ты и правда решила, что имеешь к этому отношение? Подумай сама, ведь Рихтеру логичнее было бы действовать по-другому: первым делом напасть на Форт Арканов, чтобы уничтожить Мага, волка Фауны и оплот своих врагов. А армию он мог бы просто расстрелять с вертолёта. Но вместо этого он нацелился на смертных и одного игрока. Луну.

Я разинула рот.

— Потому что она была для него гораздо опаснее.

— Она единственная из всех находящихся поблизости Арканов была способна убить его издалека. А следующей мишенью будет Джоуль, ведь он тоже имеет такую возможность, — сказала Жрица, — так что, если кого и нужно винить в гибели твоего смертного, то это Луну.

— Я ни за что не стану её винить.

— Будешь дальше винить себя? — Цирцея покачала головой, и река завихрилась. — А я говорю, что нужно винить Императора.

Как будто перестать себя винить так легко…

Неужели целью Рихтера действительно изначально была Селена? Если судьбу нельзя изменить… выходит, она должна была умереть ещё в тот день, когда мы спасли её от Любовников.

Я сглотнула. Никогда не забуду, как крепко она сжимала меня в объятиях, потрясенная тем, что я оказалась преданным другом. До самого конца, Селена.

— Игра разворачивается, — на дне своей пропасти Цирцея повертела пальцем, и на водной глади завертелась воронка.

После того как бабушка сказала мне искать знаки, я вижу их повсюду. Знак бесконечности. Лук. Изогнутую трещину на скале в форме молнии.

Водоворот.

В памяти всплыл один из моих снов. Когда Маг сотворил для Фауны символ бесконечности, за ними на горизонте уже был один такой символ. За их спинами длинные львиные хвосты переплелись друг с другом, образовав две ровные петли.

Перед глазами дальше сменяются образы. Водоворот Цирцеи напоминает вращение падающего вертолёта. Или карусель, которой никогда больше не повернуть в обратную сторону. Или виток жгута.

— Но как надолго? — пробормотала она, и водоворот затянулся.

— Длились ли игры когда-нибудь больше нескольких лет?

— На самом деле ты хочешь знать, осталось ли у тебя время. Чтобы, получив десяток мечей в спину, снова подняться на ноги. И жить дальше. Спроси, и я отвечу.

Я прочистила горло.

— Осталось ли у меня время?

— Даже если у тебя останется всего лишь час, ты должна подняться, — глаза Цирцеи вспыхнули каким-то фосфоресцирующим свечением, — эмоции похожи на волны. И пока ты ждёшь, когда отхлынет твоё горе, они уносят Смерть всё дальше и дальше. Скоро он станет совсем недосягаемым.

Меня охватила паника.

— Но ведь я единственная, к кому он может прикоснуться. Он не может меня не хотеть, — говорю, прямо как бабушка.

— Глупая Императрица! — Цирцея сжала в руках трезубец.

Из реки поднялась волна в форме руки, готовой меня прихлопнуть, и я попятилась назад.

— Что?

Волна рассеялась брызгами, и водяное окно растворилось в потоке.

— Уложить его в постель ты, конечно, всегда сможешь, — прошептала Жрица стихающим голосом, — но с каждым часом сердце Смерти немеет и скоро станет холодным, как его меч.

Арик тоже сжимает своё сердце?

Оставшись в одиночестве, я вспомнила слова, которые Арик сказал в ночь перед моим выбором: «Клянусь богами, я хочу твое тело, но знай, что и моё сердце принадлежит тебе. Я дарю его тебе, sieva. Всецело вверяю. Береги его».

И вот, значит, как я его берегу…

Арик верил, что если мы займемся любовью — сделаем этот шаг — он сможет наконец назвать меня своей. На протяжении двух тысячелетий он снова и снова укладывал меня в постель, но каждый раз терпел крушение надежд.

И не только в далёком прошлом. Несколько месяцев назад мы уже чуть не сделали это, но я не решилась из-за отсутствия контрацептивов… и из-за любви к другому мужчине. Лёжа с Ариком в кровати, я усыпила его через поцелуй и сбежала. Тогда он подумал, что я снова пытаюсь его отравить, и сокрушённо произнёс: «Ты убьешь меня прежде, чем когда-либо подпустишь к себе».

Как же после этого не отвернуть от меня своё сердце? И если я снова приду с очередным пустым обещанием, то уж точно потеряю его навсегда.