Восстание Аркан

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — чем ближе он подходит, тем силуэт его кажется внушительней. Тело натянуто, словно струна, глаза светятся яростью в ночной темноте.

Но я не сбавила шаг.

— Я тебя искала!

— Что-то неотложное?

Нет. Наверное. Да!

— Что это за место?

— Это моё новое прибежище. Раз уж прежнее осквернено, — он бросил грозный взгляд на Циклопа, и тот убежал, поджав хвост.

— Осквернено? — переспросила я. Неужели я настолько встала Смерти поперёк горла, что он уже дождаться не может, когда я уберусь?

Проигнорировав меня, Арик повернулся и направился под диск тарелки. Я кинулась вдогонку, с трудом поспевая за его широким шагом.

— Хочешь, чтобы я уехала из замка? — спросила, перекрикивая грохот ливня, барабанящего по металлу.

Он развернулся, зарывшись пальцами в намокшие волосы.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что? — такое чувство, будто я играю с огнём. А шторм только усиливает напряжённость между нами.

— Я просто не могу сидеть там и слушать, как эта женщина отравляет твой разум. Но стоит мне что-то сказать или сделать, и это лишь подтвердит её безумные обвинения.

— Думаешь, я позволю ей отравить свой разум?

— Если не она, то это сделают твои хроники.

— Я прочла их. И много чего о тебе вспомнила. И всё же я здесь.

— Зачем ты приехала?

Влажная грудь перестала вздыматься. Он затаил дыхание!

Я забегала глазами. Как же это сказать?

— Здесь опасно находиться одному… без подстраховки.

Арик снова напряг мышцы, сжимая руки в кулаки.

— Залезай на свою чёртову лошадь и оставь… меня… наконец… в покое.

В следующее мгновение над нами раздался взрывоподобный грохот. Подпрыгнув от испуга, я повернула голову и увидела ещё одну огромную льдину, упавшую с неба. А затем снова посмотрела на Арика и твёрдо сказала:

— Без тебя я никуда не уеду.

Растерянность.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю.

Выбросив руку вперёд, он нетвердой хваткой сжал мое горло.

— Никогда больше не произноси этих слов.

Я сглотнула, понимая, что он почувствует пальцами это движение, и прошептала:

— Я тебя люблю.

В ответ Арик саданул кулаком по металлической опоре с такой силой, что задрожала вся конструкция.

— Я же сказал, часть меня умерла в тот день, когда ты сделала выбор! Оставь всё как есть.

Я помотала головой.

— Но я могу вернуть её к жизни.

— Зачем? — он опустил глаза.

— Много веков назад ты сказал, что был рождён для меня, а я — для тебя. Сказал, что однажды убедишь меня в этом. И убедил.

Своей заботой. Терпением и великодушием. Своей самоотверженностью.

— Чёрт бы тебя побрал, Императрица! — он заколебался. Переместил ладонь с моего горла на затылок, и рука, такая твёрдая в бою, предательски задрожала.

Что ж, у меня опять новые цели: уничтожить Рихтера и сделать Арика счастливым. Но время уходит. А значит, я должна забыть о прошлом. О второй половине сердца.

— У нас нет на это времени.

— На что?

— На то, чтобы не быть вместе.

Арик с видимым усилием воли опустил руку.

— То есть твой интерес обусловлен лишь сложившимися обстоятельствами?

Ну вот, я призналась в своих чувствах. Вывернула себя наизнанку. И совсем не ожидала такой враждебности.

— Я пришла сюда… несмотря на путаницу в голове… чтобы предложить совместное будущее. А ты отказываешься пройти мне навстречу даже десятую часть пути. Вот в чём сейчас заключаются наши «обстоятельства».

Вдруг на его лице забурлило что-то, очень похожее на… ненависть.

— Будь здесь Дево, ты снова отдала бы предпочтение ему.

— Всё ещё наказываешь меня за мой выбор? — но я заметила в его глазах другую эмоцию, и, припомнив свои видения о прошлом, поразилась внезапной догадке, после которой всё встало на свои места. — Но ведь дело в другом, верно? С этим ты мог бы смириться. Нет же, ты отталкиваешь меня… из-за страха.

Даже отрицать не стал.

— Ты так боишься снова потерпеть крушение надежд, что лучше будешь держаться за вечные мечты о будущем, чем снова пойдешь на риск.

Никогда ещё Арик не казался мне таким ранимым.

— Каждый раз, до того, как ты наносила удар, я… верил. И в последней игре крах надежд чуть меня не уничтожил. В первые мгновения после твоей смерти, когда я осознал, что придётся прожить в одиночестве ещё вечность… — на его лице застыло каменное выражение. — Больше я такого не переживу.

— А я не переживу, если тебя потеряю, — я прижала пальцы к вискам, — хотя, возможно, нам вообще нельзя быть вместе. Ведь я до сих пор боюсь, что рискую твоей жизнью… из-за игры, или богов, или чего там ещё… просто потому, что люблю.

— В такое я не верю. Но даже будь это правдой, я бы рискнул. Если бы знал, что стану твоим истинным мужем. Пойми: если бы я мог обменять семьсот лет жизни победителя на семь месяцев в качестве твоего мужа, то пошёл бы на это, не раздумывая, — он сделал шаг ко мне, — я бы обменял эти столетия на семь дней. Семь часов.

— Арик… — я подошла ближе, вдыхая его пьянящий запах. — Что же нам делать?

— Как я не могу поклясться, что ты меня не потеряешь, так ни одна твоя клятва не избавит меня от страхов.

Ничто не убедит его, что мы наконец после двух тысяч лет ляжем в постель.