Восстание ягда Кропора

Из-за спин воинов епископа выехал всадник в сером балахоне, с крестом на груди и узким женоподобным лицом. Поравнявшись с епископом он сказал высоким голосом:

— Брат Панарих сделал благое дело для нас когда-то давно, в Равенне и Риме, но может быть наказан за бегство из нашей братии. В отличие от людей короля Дагоберта Первого, говорящего всё время о преданности делу Святой Церкви. Но Ваше Преосвященство, отчего вы позволяете этому варвару с востока, задавать вопросы и ставить условия нам. Может быть он просто врёт про украденную у него вещь?

Бэда Равеннский дёрнулся, как от удара в затылок и ответил ему:

— Во-первых, здесь не плодородная Тоскана, рядом с Римом, а глухой первобытный край Богемии, а у торговца большой отряд отборных германских воинов. Во-вторых, я готов отдать ему вещь, если он правильно её опишет. В-третьих, он отдаст мне Панариха и я разобью ему палицей голову. Мне кажется, брат Тэус, это хорошая сделка. Отряд германцев уйдёт, предатель будет казнён, а кесарево достанется кесарю.

Епископ почувствовал на себе взгляд торговца и начал ощущать нарастающее жжение в висках, в щеках и подбородке, словно внутри головы разгорались угли. Справа и слева на него как будто надвинулась пелена, словно слюдяные пластины. Исказились лица людей вокруг, очертания деревьев, цвет травы и неба. Изумрудные глаза торговца как будто вырывали куски кожи вокруг век, скребли внутренности черепа и откуда-то сверху звучал голос, словно небо говорило:

— Отдай ему шар!

Бэда знал, что это говорит с ним Господь через мысли, льющиеся из глаз торговца. В гулких подземельях пыточных застенков под строящемся собором, рядом с бывшим ипподромом римских императоров, воняющих палёным мясом и испражнениями, звучал тогда этот голос. Ещё в галереях папской виллы недалеко от Равенны, перед тем, как залить свинец в глотки монофизитов, ведьмаков, их заставляли рассказывать и показывать «четвёртый гвоздь Христа», и опять к его ужасу его посещал этот голос Бога. Быть рукой Господа оказалось не сложнее, чем пробить ножом горло ребёнка, но эти голоса мучали его своими неожиданными появлениями. Вот и сейчас он не мог понять, это голос Бога, или он изливается из глаз восточного торговца. Бэда и сам умел так, внушать мысли на расстоянии. Конь под епископом попятился. Бэда начал падать, схватился за гриву коня и тихо сказал:

— Брат Теус…

Всадник с женоподобным лицом схватил коня Бэды за поводья, тронув своего, и увлёк через строй, за серые спины своих воинов.

— Он колдун, да настигнет его железная рука слуг Господа, — сказал Теус.

— Найдите в вещах китайского императора золотой шар и отдайте ему в обмен на Панариха! — епископ уронил голову на грудь, схватил пальцами воздух, потом ещё раз и, наконец, подставленную кем-то тыквенную бутыль. Он жадно выпил несколько глотков фалернского вина. Перебродившая жидкость взбодрила его.

Всадник с лицом палача отдал соответствующее указание нескольким воинам и те отправились вдоль ряда повозок, требуя быстро найти нужный предмет.

Решма в свою очередь сделал знак Бродульфу и два его баварца схватили с двух сторон побледневшего Панариха, стащили его с лошади и поволокли к Бэде.

Решма заставил своего гнедого коня вытанцовывать всеми четырьмя копытами танец бешенства, словно его напряжение передавалось животному.

— Лучше мне, уже лучше, — сказал Бэда, всё ещё опустив голову, словно рассматривал круглую бляху своего ремня.

— Нет, — сказал он, заметив, как Теус берёт у одного из всадников арбалет и косо смотрит на торговца, — потом, потом.

— Сейчас! — крикнул зло Теус, — у нас грамота Его Святейшества Папы Гонория, мы можем делать всё, что хотим, почему мы должны выполнять волю торговца?

— Ну? — епископ поднял глаза на Теуса, — он слышит всё.

К нему подвели Панариха. Грек был бледен, как полотно. Он умоляюще сложил ладони перед своим лицом, руки его тряслись.

— Отвечай Его Преосвященству, почему ты сбежал о нас в Ольмоутце, не выполнил своё дело лазутчика, а пошёл служить этому торговцу? Откуда торговец узнал про шар? — зло проговорил Теус.

Конь под ним фыркнул влагой прямо в лицо Панариха. Монах утёр лицо рукавом и ответил сдавленным голосом:

— Он тайный пророк Решма. Он от всех обязательств, данных на Земле, освобождал меня именем Господа, грехи все простил. Он тоже искал в Ольмоутце золото и Ирбис-Хан. Он сказал, что это золото принадлежит церкви Христовой и ему, пророку. Я должен был ему служить, иначе не видать мне Царства Небесного.

Понарих повалился к ногам коня Бэды, стал целовать землю перед копытами, с криком:

— Пророк святой, велел мне идти с ним, Ваше Преосвященство, верь рабу своему Панариху, жизнь за тебя отдам и душу всю отдам! Бога нашего Иисуса Христа храню в своём сердце истово и только вера в Него спасает от чумы, голода и напасти, слово Господа ведёт к концу тьмы, сотворённым врагом рода человеческого…

— Заткнись, — перебил его Теус, — говори, откуда он узнал про шар?

Он наклонился и несколько раз сплеча ударил монаха плетью.