Восстание ягда Кропора

Два года на этой чужой планете ему казалось, что узнав, где находятся межзвёздные корабли, он испытает радость, хотя бы облегчение. Но этого не произошло. Но это его не удивило. Так было всегда, когда новая цель бычтро замещала уже достигнутую, не оставляя времени для ликования.

Глава девятая РАСПЛАТА

Была тёмная ночь. На небе не было видно ни Луны, ни звёзд. Жечь лучины, факелы, костры король Танта I, как его называли в монастыре, запретил. Во всей долине на восточной окраине Моравии тоже царствовала тьма. Не распознать было в темноте и шумливую реку, и ручьи, и болотистые низины потому, что воде нечего было отражать. Башни монастыря едва угадывались за счёт мерцающего конденсата на холодных камнях. Под башней Повелителя будто парила бездна, словно весь монастырь висел в воздухе. Был слышен шум воды, уханье совы, лай собак и тявканье лис. Холод пробирал до костей, было сыро, от дыхания шёл пар. Если бы выпал снег, он не растаял бы до утра. На камнях висели ледяные капли. Пахло сырой древесиной, плесенью и гнилью. Запахи эти заполняли всё.

Ягд Тантрра уже долго стоял у бойницы башни Повелителя, глядя в темноту. Ему хотелось думать, анализировать, находить остроумные объяснения всему на свете, изящные пути выхода из ситуации, красивые о общения. Он даже продекламировал вполголоса стихи своего любимого поэта ягда Илховера:

  Жизнь снесёт с тебя спесь как песок,
  Изотрёт все девизы на пряжках.
  И сожнёт каждый твой колосок,
  Что ты взращивал в поле отважно.
  Жизнь волной будет биться в тебя,
  Как в опоры моста — зло и споро.
  Только время ей нужно до дня —
  Дня, когда рухнут эти опоры.
  Жизнь ответы сотрёт, что скопил —
  Все ответы никчёмные эти.
  И убьёт всех, кого ты любил,
  Если ты заживёшься на свете.
  Жизнь осушит все слёзки твои —
  Как мороз, превратит слезы в иней.
  Унесёт на свои пустыри,
  В вечный сумрак вселенской пустыни…

Острая кромка каменного блока бойницы начала ссаживать кожу на его лбу. Ягд Тантарра вскинул голову, оттолкнул стену ладонями и выпрямился. Едва ощутимое движение воздуха через бойницу ощущалось его веками как ветер, он даже зажмурился. Под веками прыгали огненные полосы, зигзаги, шары и мерцающий песок. Тело стягивало, перекручивало мышцы, по сосудам и капиллярам проталкивались колющие сгустки.

— Проклятое давление, то вверх, то вниз, проклятая винная отрава. Как они из-за этой гадости не выродились окончательно? — сказал тихо ягд Тантарра, и покрутил ладонью по ноющей груди, — и вонь всё время, почему в мире должно быть столько вони?

Он повернулся лицом внутрь зала. В каменном колодце башни было ещё темнее, чем в долине. В десяти шагах от него, на груде тканей, мехов и соли, беззвучно спал Айуб. Справа, на ящиках со штралерами, свистел во сне расплющенным носом Фен Хунн. Засов двери был закрыт. За дверью, на ступенях внутренней лестницы спали двое арабов. Храп, причмокивания и стоны гуляют вверх и вниз по узкой лестнице. Внизу на площадке двора, по каменным плитам неуютно топтались кони, звякали кольцами коновязи, закрепленных в кладке стены. Из подвала слышался приглушённый гул голосов. Это это молодые арабы, выспавшись днём, играли в кости на деньги, ели мясо и пили вино. После того, как три дня назад одна из молодых рабынь королевы Езы бросилась со стены вниз и разбила себе голову о камни, женщинам в монастыре запрещалось заходить на верхний двор. Там остались лишь стряпуха, её калечная падчерица и сидящая на цепи в подвале Дошка. Она была туда посажена за попытку убежать от ягды Езеры, не имея сил терпеть оскорбления, уколы булавками в грудь и ягодицы, пощёчины.