Восстание клана Сью

— Что? — удивилась та, но тут же поняла смысл и тихо рассмеялась. — Нет-нет, что вы. Я — клиентка его семьи.

Старушка бросила взгляд на табличку. Мы повторили следом за ней. Страушка глянула на нас. Мы — на неё. Снова на табличку.

— Вы так шумели, что я вышла посмотреть.

Имомуши нахмурился и пробормотал:

— Не смешно.

— Привыкнешь, — парировала старушка.

Она посторонилась пропуская всех внутрь. По ту сторону внушительного забора виднелась просторная лужайка с ухоженным газоном. Множество дорожек разрезали её на округлые лоскуты причудливых форм. Метров через сто расположился комплекс строений разного стиля архитектуры, отмечая наследие множества стран.

Старушка резво скользнула вперед и только тогда я заметил, что она стоит на гироскутере. Она вяло махнула рукой, улыбнулась и умчалась по дорожке к группе других лиц преклонного возраста, чтобы присоединиться к ним на пикнике.

Родрик вёл нас вперед, а я поражался огромной территории этого «бюро». Вокруг было множество людей, но из-за просторов это не так сильно бросалось в глаза. Одни читали, другие прогуливались, третьи устраивали гонки, четвертые…

— А это ещё что такое? — Имомуши указал на визжащих вдалеке людей. Они были одеты в специальные костюмы и парили в воздухе.

— Аэродинамическая труба, — лениво ответил Родрик. — Готовятся к прыжкам с парашютом. Старички собираются сделать несколько фигур в воздухе.

— Это же небезопасно! — возразил Имомуши. — Что если у кого-то не выдержит сердце?

— Да не парься, не выдержит и не выдержит, — Родрик вяло пожал плечами. — Это же бюро ритуальных услуг, а не дом престарелых. Понимаешь? У нас всё схвачено. Как только они умирают, мы сразу оформим документы, как полагается.

— Ах ты сволочь! — Имомуши схватил Родрика за грудки, но ничего больше не сделал, несмотря на перекошенное от злости лицо.

Моё сердце дрогнуло. Выражение Имомуши отчасти напоминало Родрика. Была ли причина в этом?

— Расслабься, — раздался голос снизу. Один из участков газона приподнялся как покрывало, показывая фрагмент подземного тоннеля. Старик в военной форме сурово посмотрел на Имомуши. — Мы все здесь по своей воле. Это единственное место, где нам предлагают не гнить в ожидании смерти, а наслаждаться каждым оставшимся мгновением. Те, кто не готов, не приходят сюда. Кроме того, многим здесь давали срок в несколько дней или месяцев, но их жизнь растягивалась на годы. Убери стресс, депрессию, дай возможность исполнить самые странные прихоти — когда одна нога уже на том свете, а стыд, страх и стеснение как-то вдруг теряют значимость, — и человек становится здоровее. Каждый из «наших» уходит со счастливой улыбкой. Не пытайся в чем-то обвинять Родрика, сопляк. Он — драгоценный сын здешней хозяйки. Тебе не захочется с ней ссориться и видеть её грустной, уж поверь мне.

Старик окинул нас строгим взглядом, кивнул и нагнулся, скрываясь в проходе.

— Ох уж эти новички, всегда одно и то же, — бормотал он, поправляя дёрн.

Лужайка снова выглядела ровной и ухоженной.

Имомуши молчал. Он скорчил виноватое лицо и поклонился товарищу. Родрик хмыкнул и успокаивающе похлопал бойца по плечу. Вероятно, ему уже много раз приходилось сталкиваться с такой реакцией.

Родрик повёл нас по дорожкам, заставляя петлять по странному маршруту. В конце мы пришли к двухэтажному дому. Он терялся на фоне больших особняков. Из-за простоты стиля его подсознательно хотелось игнорировать. В прихожей висели написанные от руки слоганы. Они были помещены в рамки словно образцы каллиграфии «Боитесь смерти? Не стоит. Вы же ещё не пробовали! Кто знает, может быть, Вам понравится…»

«Рай? Ад? Хватит тешить себя иллюзиями! Страх и отчаяние превратят последние дни жизни в ад. Используй все способы и превратите их в райские мгновения!»

«Последний кусочек торта — самый вкусный. Насладись им сполна.»

«Если чухать собаку за ухом, она улыбнется. Почеши коту горло — он расслабится»

«Не глупи! Чувствуешь голод — поешь!»

Ладно, некоторые из этих слоганов выглядели странно. Тут не поспоришь. И всё же они не вызывали дисгармонии. Их легкость разбавляла мрачные ощущения от каллиграфии, посвящённой смерти.

— Все эти надписи могут показаться неуместными, но старикам они нравятся. Они смеются над смертью и тем самым прогоняют страх. Когда наступает время уходить, они улыбаются в покое и умиротворении, — на лице Родрика отразилась неясная смесь чувств. — Конечно, это не облегчает горе живых.

— Как это… — Имомуши скривился в поиске подходящего слова, — причудливо.

— Тебе не нравится? — мы и не заметили как рядом появилась девушка. Её расстроенное лицо, влажные глаза с набухающими капельками слез, расплывающаяся по коже краснота — всё это заставляло сочувствовать бедняжке. — Мы… мы — плохие? Ты тоже… не любишь наш дом?

— Й-а… я… нет… всё нормально… правда… это… всё хорошо, — Имомуши так растерялся, что стал заикаться.

— Ма, хватит издеваться над моим другом, — скривился Родрик.