Восстание (ЛП)

На востоке он увидел первое слабое пятно дневного света, окаймляющее горизонт, и уже мог разглядеть больше деталей их окружения. Вспомогательные войска удерживали оборону и нанесли противнику десятки потерь в обмен на горстку своих собственных. На валу на противоположной стороне арены неподвижно лежало тело, а несколько солдат вместе с хирургами находились у импровизированной перевязочной, расположенной на полпути к наклоненным сиденьям.

- Они отступают, - крикнул Макрон, и Катон увидел, как бритты начали отход от амфитеатра, а те, кто находился на вершине травяного склона, скатывались поспешно вниз и воссоединялись с ускользающими рядами. Ходячие раненые хромали, а тех, кто был ранен более серьезно, уносили в безопасное место их товарищи. Мертвые и смертельно раненые остались там, где упали, их тела окружили амфитеатр по периметру.

Катон посмотрел за пределы массы мятежников в сторону города и увидел, что бои там продолжаются не на шутку. На данный момент стену удерживали остатки летучей колонны Светония и небольшой отряд городского ополчения. Это была отважная попытка, но по мере того, как свет усиливался, он мог видеть еще тысячи врагов, выходящих из ближайшего леса, и еще множество приближающихся по дороге из Лондиниума. Защитники почти наверняка будут разбиты еще до полного восхода солнца. Первые мирные жители уже взломали северные ворота и бежали по дороге. Если город падет, римляне в амфитеатре наверняка будут уничтожены, если останутся на месте.

- Надо выбираться отсюда, - решил он. - Сейчас же.

Он поспешил к задней части ворот и крикнул через арену: - По коням!

Его люди сразу же покинули свои позиции вдоль вала и поспешили к своим лошадям. Некоторые животные были ранены стрелами и вставали на дыбы и фыркали от мучений. Катон приказал Туберону очистить ворота, затем бросил последний взгляд на штурмовавших амфитеатр врагов и увидел, что они переключили внимание и направились к городу. Он поманил Макрона, и они спустились на арену.

Тех животных, которые были слишком сильно ранены, чтобы ездить на них, подвели к перилам на дальней стороне арены и привязали там. Раненым ауксиллариям и Гитецию, которому наспех перевязали рану и привязали конечность к боку, помогли взобраться в седла и приставили по одному человеку для помощи. Четверо солдат стояли наготове у ворот, чтобы открыть их по приказу Катона.

Как только он сел верхом, он призвал к тишине, чтобы все могли ясно слышать его приказы. - Когда мы покинем амфитеатр, мы направимся к месту встречи на дороге в пятнадцати километрах к северу от Веруламиума. Если вы отобьетесь, добирайтесь до места встречи самостоятельно. Ни один человек не должен останавливаться ни по какой причине. Пусть Фортуна будет милостива, и пусть Юпитер Наилучший Величайший, защитит нас от врага! Откройте ворота!

Из петель послышался стон, когда тяжелые бревна втянулись внутрь, и Туберон вывел первую турму, за ним следовал Катон со знаменосцем и буцинатором рядом, а позади него Макрон, ведущий за поводья лошадь Гитеция. Первоначальный шок ветерана прошел, и теперь он находился в агонии, поскольку лошадь трясла его руку при каждом шаге. Остальная часть когорты последовала за ними, а люди, открывшие ворота, присоединились к арьергарду.

Они вышли рысью, повернули на запад, обогнули город и направились на северную дорогу. Враг сразу понял их намерения, и сотни из них начали отделяться от основных сил, пытаясь отрезать им путь к бегству. У них уже было преимущество в километр над Восьмой когортой, и Катон почувствовал, как у него сжались внутренности от беспокойства, когда он увидел, как вражеская пехота выстроилась впереди них в грубую линию, растянувшуюся до скопления хижин на краю небольшого леса. Он задумался о том, не повернуть ли на юг и обойти дальнюю сторону деревьев, прежде чем вернуться на дорогу дальше на север. Однако это означало бы идти прямо наперерез мятежникам, идущим из Лондиниума, и если бы им не удалось расчистить лес до того, как масса повстанцев доберется до него, они были бы пойманы в ловушку и изрублены на куски. Нет, лучшая надежда на спасение заключалась в том, чтобы прорваться через линию фронта.

Он позвал Туберона:

- Построиться клином!

Центурион подтвердил приказ, и люди, следовавшие за ним, разошлись по флангам со строем в глубину.