Восстание Персеполиса

– Тогда идем. За один раз всего не обойти, но главное увидишь. – Адмирал Трехо первым вышел в короткий коридор к лифту – шире, чем на «Предштормовом», с округлыми углами, напомнившими Сину рот глубоководной рыбы. – Я перед свиданием освежил в памяти твою карьеру.

– Боюсь, что у меня, как и у большинства учившихся на Лаконии офицеров, очень небольшой оперативный опыт.

Адмирал отмахнулся. Они вошли в лифт. Покрытие на стенах чуть вздувалось стегаными подушечками, напоминая чешую.

– Первый на курсе по логистике. Это как раз то, что нам нужно. Я что? Я старый боевой офицер. От ваших таблиц у меня мурашки по коже.

Лифт, спускаясь, тихо шелестел, словно разом вращались миллионы крошечных подшипников или шуршали крылышки колибри. Волоски у Сина на загривке зашевелились. В «Буре» было что-то неестественное. Он словно очутился в брюхе огромного зверя и все ждал, не покажутся ли зубы.

– Да, сэр, – заговорил он. – Полученные мною приказы совершенно точно…

Адмирал опять отмахнулся.

– Забудь ты пока о приказах. На них еще будет время. А пока я хочу получше с тобой познакомиться. Ты семейный?

Второе сходство. Дуарте тоже касался его семейной жизни. Еще строчка из тайного учения лаконского командования. Син читал, что тон командования задается с самого верха. Но никогда так отчетливо не сталкивался с этим на практике. И задумался, не преднамеренно ли это? Возможно, Дуарте сознательно преподал такой урок адмиралу, а тот – ему? Было у него чувство, что так и есть.

– Да, сэр. Моя супруга работает в лаборатории нанотехнологий в городе Лакония. Специалист но генетике. У нас один ребенок. Эльза.

– Эльза. Необычное имя. Очень милое.

– Это по моей матери. Нат… Наталия, моя супруга, настояла.

Лифт встал. Дверь открылась на широкую палубу. Вместо лестниц – плавные подъемы к верхним рабочим постам. Их расположение выглядело почти случайным, пока Син не отметил, что с капитанского поста по прямой просматриваются все места экипажа. Дизайн изящный и в то же время очень непривычный.

Старший помощник, заметив их, вытянулся по стойке смирно, сдавая командование, но Трехо махнул ему, чтоб сел на место. Адмирал присутствует, но не распоряжается.

– Связь с прошлым много значит, – заговорил Трехо, проходя с ним по наклонной палубе. – Преемственность. Мы чтим тех, кто жил до пас, и надеемся, что те, кого мы ввели в этот мир, отнесутся к нам так же.

– Да, сэр.

– Антон, пожалуйста.

– Антон, – послушно повторил Син, понимая, что звать адмирала по имени всегда будет для него неестественно и неловко. – Мы почти никогда не зовем ее Эльзой.

– А как же тогда? – заинтересовался адмирал.

– Чудовищем. Мы прозвали ее Чудовищем.

Адмирал хихикнул.

– По другой бабушке?

– Нет. – Син замялся, опасаясь, не сказал ли чего лишнего. Но адмирал смотрел на него, ожидая продолжения. – Мы вообще-то не были готовы к беременности Наг. Она закапчивала диссертацию, а я ходил в двух-трехмесячные патрули старпомом па «Клео».

– Никто никогда не бывает к этому готов, заметил адмирал. – Но это понимаешь не раньше, чем все случилось.

– Да. Когда родилась Эльза, меня вернул и на административный пост, а Нат пришлось перейти на более постоянную научную работу, и оба мы учились ходить ио канату, пока месячная малышка весьма настойчиво предъявляла свои требования.

Трехо провел его по изогнутой палубе к боковой стене. Люк открылся перед ними диафрагмой и закрылся, пропустив. Свет исходил из углублений не шире большого пальца, расположенных по стенам в идеально правильном порядке, но мягко скругленных. Органика в подчинении у военной инженерии.

– Так вот, – на ходу продолжал рассказывать Син. – Мы страшно вымотались. И как-то утром, услышав плач Эльзы, Нат подкатилась ко мне и говорит: «Это чудовище меня убьет». Так и пошло. С тех пор она – Чудовище.

– Но вы же произносите это с улыбкой?

– Да, – кивнул Син, вспоминая личико дочери. – Да, с улыбкой. И вот поэтому я здесь.

– Хм… Поэтому вы здесь? Вы не похожи на мужчину, выбравшего побег от семьи.

– Мне больно было оставлять их позади. Пройдут по меньшей мере месяцы, пока они смогут перебраться ко мне на Медину. Если не годы. Но если я сумею оставить дочери такое человечество, каким задумал его верховный консул, дело того стоит. Галактическое общество мира, процветания и сотрудничества – лучшее наследство, какое я могу для нее подготовить.

– Какая вера, – заметил адмирал, и Син со стыдом подумал, что тот мог счесть его наивным. Но в тоне Трехо не слышалось насмешки. Если это сбудется, то лишь благодаря искренней вере.

– Да, сэр, – сказал Син. И поправился: – Антон.

Адмирал вывел его в широкий коридор – таких широких Син никогда не видал на кораблях. «Буря» не была тесной, как другие, где конструкция требовала экономить каждый килограмм и беречь каждый сантиметр. Этот корабль самой формой стен возвещал о своей силе. Син ощутил некоторый трепет. И заподозрил, что так оно и задумано.