Восстание святого

Поднявшись с пола, я отперла дверь и обнаружила на полу аккуратно сложенные черные леггинсы и белую рубашку. Груда простой одежды, которую она оставила для меня, стоила, наверное, больше, чем весь мой гардероб в той убогой квартирке, которую я делила с соседкой по комнате. Я бы больше надеялась, что по мне будут скучать, если бы моя соседка не сидела на кокаине половину времени. Мое отсутствие она и не заметит. Я даже не была уверена, что она знает о том, что я живу там половину времени.

Я вздохнула и собрала одежду, прежде чем закрыть дверь. Ванная комната, как и все остальные помещения частного самолета Святого, была воплощением идеальной архитектуры и дизайна. Коричневые мраморные столешницы дополняли кафельный пол. Стеклянная дверь душевой кабины была прозрачной, а внутри всю стену занимало большое зеркало. Мое внимание привлекли два золотых кольца, и я подошла ближе. Они были похожи на кольца для полотенец, но что могут делать кольца для полотенец внутри душевой? Я подошла к стеклянной двери, так как золотые кольца возбудили мое любопытство. Прикрепленные к стене, они не давали понять своего предназначения.

Я огляделась вокруг, ища что-нибудь еще, что казалось бы неуместным. Но все остальное выглядело как обычная сантехника.

Шкафчик под раковиной так и просился, чтобы в него заглянули. Наверное, мне следовало бы получше разобраться, что к чему, но, учитывая обстоятельства, я решила, что не могу вляпаться в еще большее дерьмо, чем уже вляпалась.

Я взглянула на дверь ванной, зная, что она не заперта, но любопытство взяло верх, и я присела перед шкафом. Круглая латунная ручка была гладкой на ощупь, а щелчок защелки заставил меня тяжело сглотнуть, когда я открыла дверцу шкафа.

Внутри стояли флаконы с шампунем, гелем для душа, зубной пастой, а также широкий ассортимент лосьонов после бритья и крема для бритья — разумеется, все дорогие марки. Поджав губы, я потянулась внутрь и переставила бутылочки, чтобы посмотреть, что там еще есть. Пальцы наткнулись на что-то грубое, похожее на веревку, и я приостановилась, заглядывая глубже. С неохотой и внезапным всплеском расшатанных нервов я подняла ее и взяла в руку черную плетеную веревку.

— Что за черт? — Пробормотала я и снова заглянула в шкаф. В дальнем углу я обнаружила золотую бутылочку и, взяв ее в руки, прочитал этикетку на лицевой стороне. "Жидкое золото". Что это за жидкое золото?

— Тебя никто не учил не совать нос не в свои дела?

Сердце едва не выскочило из горла, и я вскочила на ноги, все еще сжимая в одной руке веревку, но выронив бутылку. Она покатилась по кафельному полу, пока не остановилась прямо перед его дорогими туфлями из итальянской кожи.

Сэйнт нахмурил брови, поднял бутылку и провел большим пальцем по этикетке, после чего перевел взгляд на меня.

— Ты знаешь, что это такое?

Я настороженно посмотрела на него.

— А должна?

— Я приму это как "нет".

Он сделал расчетливый шаг вперед, сокращая расстояние между нами. Из-за его присутствия огромное пространство вокруг нас казалось намного меньше, чем раньше, и мое сердце было на грани того, чтобы взорваться в груди. Святой поднял бутылку, и вены на его руках вздулись от силы, которая пульсировала в его теле. — Это предназначено для того, чтобы сделать трах намного более… приятным.

Это слово сорвалось с его языка, как жидкий соблазн, извращенное искушение капало с его губ. Я с трудом сглотнула и сделала шаг назад, пока он продолжал приближаться, а голубые глаза держали меня в плену.

— Тебя когда-нибудь раньше трахали, Мила?

Сделав еще один шаг, я почувствовала, как столешница впивается мне в спину, и ухватилась за край.

— Это не твое дело.

В его глазах мелькнуло что-то первобытное. Угроза. И я поняла, что охота только началась.

— Ответь на мой вопрос.

Смертоносная пульсация затаилась под поверхностью, и я задалась вопросом, что за больные, извращенные удовольствия ему нравятся, и какую женщину он предпочитает в своей постели.

Я подняла подбородок, чтобы продолжать смотреть ему в глаза, пока он возвышался надо мной. Давя. Преследуя меня.

— У меня уже был секс.

— Я не об этом спрашивал.

У меня перехватило дыхание, когда он наклонился ко мне, положив руки на столешницу позади меня, обнимая меня, зажав между своими руками, и между нами не было ничего, кроме дыхания.

— Я спросил, трахали ли тебя раньше?

— А есть разница?

Он усмехнулся.

— Со мной — да. — Низкий барабанный звук его голоса был пронизан грязными фантазиями и порочными желаниями, и я была ошеломлена вспышкой нездорового вожделения, поразившего меня.

Льдисто-голубые глаза изучали каждый контур моего лица, его голова склонилась. В отчаянной попытке избежать его завораживающего взгляда я повернула шею в сторону, отворачивая от него лицо. Какая-то часть меня надеялась, что это будет больше похоже на акт неповиновения, чем на реакцию женщины, которая боится.