Восстание теней [Восхождение тени]

Вэш знал, что северянам никогда не уразуметь даже всей мощи автарка, величины его царства, не то что смочь противостоять ему: Сиятельнейший легко мог призвать к себе при первой же надобности армию вдесятеро большую, при этом оставив Иеросоль осаждённым со всех сторон и свой дом, Ксис, неприступным для врагов. Его повелитель, конечно, и сам знал всё это: на лице Сулеписа играла широкая, не сдерживаемая улыбка человека, который видит как нечто, чего он страстно желал, начинает претворяться в жизнь.

— А где же Олин? — произнёс он. — Ах, вот же он, здесь. Мы уговорились, что вы отправитесь в путь со мной, поэтому подойдите, сядьте у моих ног. Это ведь ваша страна, и я уверен, здесь найдётся немало достопримечательностей и любопытных обычаев, которые вы сможете мне описать.

Олин хмуро поглядел на Сулеписа, восседающего в паланкине.

— Да, у нас много своеобразных обычаев. Кстати говоря, не могу ли я идти пешком? После долгих недель на корабле мне хочется размяться.

— Как вам угодно. Однако, вам придётся говорить погромче, чтобы я мог слышать вас отсюда, с высоты — хм, а вышло метафорично, правда? Предостережение против чрезмерного отдаления от своих подданных! — Сулепис издал высокий пронзительный смешок, от звука которого несколько носильщиков вздрогнули, да так сильно, что паланкин покачнулся. Сердце Вэша чуть не выпрыгнуло из груди: повелитель его, казалось, с каждым часом становился всё более диким и непредсказуемым.

Грохнули барабаны, взвыли рога — огромная армия пришла в движение, на доспехах заиграли солнечные блики: будто волна с нестерпимо сверкающим гребнем покатилась вглубь страны, такая огромная, что покрыла собою всю землю, насколько хватало глаз. Вэш ждал вместе с Олином и его охраной, Пангиссиром и остальными священниками, и дюжинами прочих придворных и сановников, сбившихся в тесную кучку в надежде оказаться в тени поднятого над землёй рабами золотого паланкина.

— Я так полагаю, мы с вами не закончили говорить о фаэри, — проговорил автарк, когда они вышли на дорогу, ведущую вдоль побережья, и шеренга за шеренгой люди и животные поворачивали, чтобы идти на юго-запад, к Южному Пределу. — Мы вели диалог о необычном наследии вашей семьи, не так ли, Олин?

Северянин тяжело дышал уже после короткого подъёма по берегу, и его лицо из смертельно бледного постепенно стало ярко пунцовым. Он не ответил.

— Значит, так, — продолжил Сулепис. — Фаэри — или парики, как мы зовём их в Ксанде — давным давно были изгнаны из большей части наших земель, включая высокие нагорья и сердце джунглей на юге. Но когда они ещё бродили по нашей стране в изначальные дни, бывало, что люди-фаэри вступали в любовную связь с самими богами, а иногда также и со смертными — и, случалось, от этой связи рождались дети. Поэтому даже спустя долгое время после того, как боги ушли и фаэри были изгнаны, наследие небес сохранялось в избранных родах смертных, иногда никак не проявляясь на протяжении многих поколений. Но божественная кровь сильна, очень сильна, и рано или поздно она вновь даст о себе знать.

Продолжив изыскания, я выяснил, что ваши северные парики — квары — так и не были полностью уничтожены, и более того, до сих пор удерживают обширные территории — большую часть северного края континента. Впрочем, гораздо важнее другое: мне стало известно, что их кровь течёт в жилах одной королевской семьи Эйона, причём — что ещё того интереснее — это кровь тех самых кваров, которые утверждали, будто являются прямыми потомками бога Хаббили… Того, кого вы зовёте… м-м-м… Купиласом, правильно? Да, Купилас Искусник. Только представьте себе, как любопытно мне было узнать, что есть смертные, живущие на севере, которые несут в себе наследие Хаббили. Вы же понимаете, какую семью я имею в виду, правда, Олин?

Руки северянина сжались в кулаки.

— Вас так веселит насмешка над проклятьем Эддонов? Злая шутка, которую боги сыграли с нами?

— О, но мой дорогой Олин, вот в этом вы как раз и неправы! — усмехнулся автарк.

Вэш никогда не видел короля-бога в таком необычном настроении — он будто превратился в расшалившегося ребёнка.

— Это вовсе не проклятие, но драгоценнейший дар из всех, какие только можно вообразить!

— И всё-таки вы насмехаетесь надо мной! — уже один тон голоса Олина заставил Леопардов автарка потянуть клинки из ножен.

Вэш порадовался, что им не пришло в голову стрелять с такого близкого расстояния из мушкетов. Его нервировал грохот выстрелов, к тому же однажды министр видел, как на построении Леопардов во время похода шальная пуля разорвала голову младшему визирю.

— Вы держите меня в плену, Сулепис — этого вам недостаточно? Вам нужно ещё и измываться надо мной? Просто убейте меня — и покончим со всем!

Вэш уже привык к тому, что его повелитель воспринимает Олина как игрушку, к тому, что он спускает северянину оскорбления и раздражение, за которые любой из его подданных давным-давно был бы зверски замучен до смерти, и всё же его изумило ответное спокойствие Сулеписа.

— Это дар, Олин, даже если вы и не знаете об этом.