Восстание теней [Восхождение тени]

— А, вот вы приводите наглядный пример моей точки зрения. Ныне большинство из тех, кто слышит эту историю, верят, что это правдивый рассказ. “Вот что Меларх — или Гилиометес, если они слышали историю в таком переложении — вот что сделал этот великий герой”, - на миг рука короля-бога поднялась опять, и напальчники засверкали огнём в лучах заходящего солнца. — Но так, конечно, мыслят простаки из простаков. Более умные люди — клерики и другие мудрецы, вожди простого народа, рассудят так: “Конечно, Меларх, может, и не летал на соколе к Небесам и не похищал Семени Рождения, но притча учит нас тому, что секреты богов могут быть раскрыты храбрецами, что смертные могут изменять свои судьбы”. А умы безумнейшие, самые одинокие философы, живущие вдалеке от чужих неодобрений, могут даже подумать: “Поскольку не существует сокола, способного поднять в небо взрослого мужчину, возможно, сказание о Мелархе, поднявшемся к небесам, есть ложь. И если это сказание ложно, то, наверное, и все остальные. А раз сказания есть неправда, то и все истории, о которых они повествуют, также неправда. Возможно, что и самих богов не существует в природе!” Но от такой ереси даже мудрейшие отрекаются в ужасе, ибо они знают, что подобные мысли могут низвергнуть сами небеса и оставить смертных одних в пустоте.

Тон автарка изменился, становясь мягче, проникновеннее, и Вэш, проклиная свои старые уши, вынужденно приник к настилу так близко, что спина его, итак уже затёкшая, начала немилосердно ныть. Кроме того, он боялся, что доски скрипнут под его немалым весом, выдав присутствие шпиона.

— Но вот что скажу я им всем: и глупым, и пытливым, и храбрым, — продолжал автарк, — все они правы! И в то же время все они ошибаются. Только я понимаю, где правда. Только я из всех живущих могу заставить богов склониться пред моей волей.

У Вэша перехватило дух. Такого разгула безумия ему прежде видывать не приходилось — а ведь он был свидетелем множества дичайших и самых жестоких выходок автарка.

— Я не… я не понимаю вас, — голос Олина теперь звучал слабо и болезненно.

— О, думаю, понимаете. Ну, или, по крайней мере, уловили ход моих мыслей — потому что и сами задумывались о подобном. Признайте, Олин, вы удивились, услышав подобные рассуждения — замыслы более грандиозные, но всё же не столь далёкие от ваших собственных догадок — исходящими от кого-то, кого вы представляете совершенно от себя отличным. И вы правы — я отличаюсь от вас. Потому что пока вы открывали для себя эти секреты и думали эти думы, погрузившись во тьму отчаяния и пытаясь дознаться, за что же вы и ваш род несёте столь тяжкое проклятие, я выступил вперёд и сказал так: “Вот тайны, которых искал я, и буду я не наковальней, но молотом. Я буду тем, кто придаёт форму”, - автарк снова ликующе рассмеялся. — Видишь ли, я знаю, что скрыто под твоим замком, Олин из Южного Предела. Я знаю, что за проклятие терзало членов твоей семьи поколениями, и мне известно, что стало тому причиной. Но в отличие от тебя, Олин, я силой своей воли придам этой мощи форму. В отличие от тебя я не позволю Небесам управлять мною с помощью старых сказок и ребяческих угроз! Могущество богов будет принадлежать мне — и тогда я сам покараю Небеса за то, что они пытались отвергнуть меня!

После того, как автарк вернулся в свою каюту, король Олин остался стоять у леера, молча глядя на воду. Пиннимон Вэш, чьи колени теперь тоже дрожали, не осмелился сдвинуться с места из опасений, что северный король заметит его. В конце концов Олин отвернулся и позволил охране увести себя обратно в его маленькую каюту. На мгновение министр ясно увидел его лицо: кожа настолько дряблая и такая призрачно-бледная, словно чужеземный король уже был мёртв. В самом деле, Олин выглядел так, будто увидел не только собственную смерть, но и гибель всего, что было им любимо.

И Пиннимон Вэш, который никогда не испытывал ни к кому ни капли жалости, подумал о бескровном лице Олина — и поймал себя на мысли, что в душе желает, чтобы боги смилостивились и этой ночью послали северному монарху лёгкую смерть во сне.

Глава 5 Капелька покоя

В годы Великого Мора большая часть фаэри была изгнана с земель людей, обвинённая в зарождении и распространении той ужасной чумы. Но Фаяллос и другие утверждают, что селения фаэри, такие как пещерный город близ Фалопетриса в Улосе, были найдены пустыми — за исключением тел мёртвых кваров, погубленных оспой прежде, чем кто-либо из людей приблизился к ним.

— из “Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда”

— Нет! — барменша швырнула монету на мокрый засаленный прилавок и удалилась.