Восстание теней [Восхождение тени]

Дайконас Во пересказал случившееся в тронном зале автарка, однако ни словом не упомянул о личности своего нанимателя. Когда он описывал предсмертную агонию двоюродного брата Сулеписа, глаза Кимира расширились, и старик расплылся в широкой желтозубой улыбке.

— А потом он сказал мне, что в моём вине было то же самое, — завершил Во рассказ. — И что если я не сделаю, как он скажет, со мной будет так же.

— Несомненно, — аптекарь потёр руки. — Ну-ну. Довольно удивительная история. Все признаки указывают на то, что это — подлинная басифая. Никогда не думал, что в моей практике встретится такой случай.

— Я хочу от неё избавиться, — перебил Во. — Мне плевать, что она для тебя значит. Поможешь мне — и я тебя вознагражу, попытаешься обдурить — и смерть твоя будет очень болезненной.

Кимир издал короткий смешок.

— О, да. Не сомневаюсь, что ты это можешь, мастер…?

Не получив ответа, старик поднялся.

— Никто не стал бы подобным образом… воодушевлять ничтожного слугу, исполняющего мелкое поручение; и никто, способный отыскать, оплатить и умеющий правильно применить басифаю, не стал бы нанимать на службу человека бестолкового. О, я более чем убеждён, что ты в самом деле отличный убийца. Присядь здесь и дай мне осмотреть тебя.

Усевшись на табурет, Во поднял ладонь.

— Правда, нет нужды произносить это вслух, — опередил его аптекарь. — Я прекрасно знаю, что если я чем-то тебя расстрою, со мной случится нечто ужасное, — он потрогал свой нос. — Доверься мне — я много лет имел дело со скрытными и опасными покупателями.

Руки Маламенаса Кимира быстро скользили по животу Во, проминая и ощупывая. Затем старик принялся осматривать его лицо: оттянул веки, понюхал дыхание и проверил цвет языка. К тому времени, как он закончил задавать своему пациенту вопросы об особенностях его испражнений, урины и флегмы, прошёл час, и Во услыхал звон храмовых колоколов, возвещающих окончание утренней молитвы. Его пленники должны были уже проснуться, что означало — маленькая сучка из Улья опять думает, как добавить ему неприятностей.

— Я не могу ждать вечно, — заявил солдат, поднимаясь с табурета. — Дай мне что-нибудь, чтобы прикончить дрянь внутри меня.

Старик смерил его проницательным взглядом:

— Этого сделать невозможно.

— Что? — пальцы Во потянулись к ножу на поясе.

— В применении к ней силы есть некоторые ограничения, видишь ли, — спокойно произнёс Кимир. — Но если ты собираешься меня убить, зачем мне тратить свой последний вздох на объяснения?

— Говори.

— Прими решение.

Во отпустил рукоять ножа.

— Говори.

— Ограничения в применении силы. Таковых два. Единственное средство, которое может убить это существо, басифаю, что у тебя внутри — пусть она и мала, как спора папоротника, убьёт и тебя тоже. Это ли не ограничение?

— Ты сказал “два”. Говори же. Я не люблю игр.

Старик фальшиво осклабился.

— Вот и второе. Если б ты убил меня, то никогда бы не узнал, чем я могу тебе помочь, — торговец снадобьями встал, прошёл к высокому комоду и начал копаться в ящичках.

— Это где-то здесь, — приговаривал он. — Дурнишник — не то, трава Перикала — не то, сусло Заккаса, морской лук — ага! А я-то думал — куда он запропастился? — аптекарь обернулся. — Знаешь, среди моих покупателей бывали и такие, что войдя, сразу хватались за нож — прямо вот как ты. Помню, последний из них в конце концов купил у меня столько аконита, что его хватило бы отравить целую семью, включая стариков, дядюшек, кузенов и слуг. Я частенько размышлял о том, для чего он оказался ему нужен…

Наконец Кимир нашёл, что искал, и выудил из недр комода пузатую чёрную бутылочку высотой с указательный палец Во.

— Нашёл. Тигриный яд из далёкого Янедана. Тамошние земледельцы и скотоводы пользуются им, чтобы смазывать концы копий, когда тигр — создание более крупное и опасное, нежели даже лев, — забредает в деревню. Готовят сей яд из горного цветка, называемого ледяной лилией. Он убивает человека мгновенно.

Нож опять выскочил из ножен, однако Дайконас пока оставался на месте.

— Что за чушь ты несёшь? Я не хочу умирать — или ты хочешь, а, старик?

Кимир покачал головой.

— Янеданцы погружают свои копья в яд так же глубоко, как макают куски хлеба в хумус. Человеку же, даже такому сильному, как ты, довольно и малейшей, крохотнейшей капли.

— Довольно для чего? Ты сказал, что дрянь внутри меня нельзя убить.

— Да, но её можно… убаюкать. Это живое существо, не только чистая магия, и потому оно восприимчиво к аптекарскому искусству. Совсем, совсем крошечная доза тигриного яда в день поможет держать это существо… в состоянии сна. Так же, как жаба спит в высохшем иле в ожидании весенних дождей.

— Хм. И откуда мне знать, что эта отрава не убьёт меня? — широкое длинное лезвие ножа Во замаячило перед носом пожилого торговца. — Ты покажешь мне, сколько нужно отмерить. Ты выпьешь первым.

Маламенас Кимир пожал плечами.