Восстание Уильяма Уоллеса. [Стерлинг-Бриджское и Фолкиркское сражения]

Уолтер Хемингборо из монастыря Гуисборо в Северном Йоркшире – единственный автор той поры, оставивший детальные описание событий в Шотландии, Стерлингской и Фолкиркской битв. Его хроника – это почти всё, чем располагают историки. Близость к монастырю замка Килтон, владения семейства де Твенг, и обилие чернил, истраченных летописцем на увековечивание геройств сэра Мармадьюка, позволяет безошибочно идентифицировать того, кто поведал монаху подробности Стерлинг-Бриджа. К сожалению, на момент сражения под Фолкирком этот достойный рыцарь томился в шотландском плену, и ход событий Уолтер, видимо, восстанавливал со слов других северных рыцарей-участников боя, живших по соседству с монастырём (утаивших, наверное, из чёрной зависти тот факт, что Фолкирк тоже стал звёздным часом воинственнейшего из героев, сэра Мармадьюка).

Можно также предположить, что с Хью Крессингемом автор хроники был знаком лично, и знакомство это не назовёшь приятным, так как монах не упускает случая кинуть в Мытаря Шотландии комком грязи.

Древняя печать Стерлинга скрупулёзно воспроизводит восемь быков настоящего моста. Шотландские копейщики стоят лицом к лицу с английскими лучниками. Надпись гласит: «Здесь англичане защитили свою честь, здесь шотландцы защитили свою свободу»

ПОЛЕ БОЯ

Средневековый Стерлингский мост представлял собой прочное деревянное сооружение на восьми каменных быках. Ширина его была достаточной для проезда лошади с повозкой. Недавние исследования позволили установить, что он стоял несколькими ярдами выше по течению от нынешнего «Старого Моста» и с XV века использовался как пешеходный. Угол, под которым быки старого моста пересекают современный Форт, позволяет с уверенностью говорить о том, что за века речка изменила своё течение. А в описываемые нами дни река была очень извилистой, с множеством изгибов и петель, подобных той, куда шотландцы загнали англичан. Берега представляли собой подтопленные заливные луга, которые малейший дождь превращал в непроходимое болото. Соответственно, дорога на Стерлинг была, по сути, гатью, съехав с которой, всадник увязал в мягкой влажной почве. Неподалёку от Форта находится Аббатская скала (Abbey Craig), поросшая лесом, чуть далее - череда Окильских холмов (Ochil Hills). Со стен замка Стерлинг, как и с вершины Аббатской скалы, открывается отличный вид на поле битвы, благо расстояние до него с обеих точек примерно одинаковое.

Со времен Уоллеса облик места сражения значительно изменили дренажные работы и автострада, а река стала шире и глубже. Несмотря на всё это, можно уверенно предположить, где находился брод, по которому можно переправляться «…хоть по шестьдесят всадников в ряд…», как говорил о нём перебежчик Роберт Ланди. Вероятно, речь шла о броде полутора километрами выше моста, там, где в Форт вливаются воды Тейса. Прочие броды, например, около Дрипа или под Фрью, далеки и неподходящи.

НАЧАЛО

Точкой отсчёта, вероятно, следует полагать прибытие к графу Суррею Джеймса Стюарта, графа Леннокса и некоторых других шотландских лэрдов (не целиком, разумеется… Сердца их, как мы помним, находились с Уоллесом). Желанием сражаться они, впрочем, не горели, предпочитая выждать и посмотреть, как будут развиваться события. Стюарт и компания убедили де Уоррена позволить им переговорить с восставшими, чтобы решить дело полюбовно. Успехом их миссия не увенчалась, ибо после ирвинского позора Стюарт и его приятели доверия у земляков не вызывали. 10 сентября шотландские нобли вернулись в английский лагерь под Стерлингом. Де Уоррен, здраво рассудив, де, с паршивой овцы хоть шерсти клок, обязал их поддержать английскую атаку следующего дня 40 конными латниками. Вечером на бивуак шотландских магнатов наткнулась группа пьяных английских фуражиров. Завязалась перепалка, в ходе которой граф Леннокс ранил одного из солдат в шею мечом. Весть об этом происшествии мгновенно разнеслась по лагерю. Товарищи раненого явились к де Уоррену требовать справедливости. Выслушав претензии, граф Суррей предложил им дождаться, пока шотландские лэрды в бою исполнят свои обязательства перед королём Эдуардом, и лишь после этого требовать сатисфакции. Рассудив так, он вернулся в постель. Ему было 66 лет, граф был стар и немощен. Шотландия, вызывавшая у него столько же добрых чувств, сколько собачья какашка, прилипшая к подошве сабатона, надоела ему хуже горькой редьки. Месяцем раньше в письме королю он жаловался на своё здоровье и просил заменить его в Шотландии более молодым и шустрым Брайаном Фитцаланом из Бидейла. Однако стремительность развития смуты на севере вынудили де Уоррена отложить отставку и вновь сесть в седло.