Восстание в пустыне

Люди, вооруженные винтовками, расположились длинной цепью позади горного отрога, спускавшегося от пушек и мимо детонатора ко входу в долину. Отсюда они могли бы открыть стрельбу непосредственно по сошедшим с рельсов вагонам с расстояния меньше чем полтораста футов, меж тем как дальнобойность наших орудий достигала около трехсот ярдов.

Один из арабов взобрался на возвышение возле орудий и кричал нам о движении поезда — необходимая предосторожность, так как, если он вез войска и они высадились бы у нашего кряжа, нам пришлось бы повернуться с быстротой молнии и отступить в долину, защищая свою жизнь. К счастью, поезд мчался вперед с огромной скоростью, которую ему придавали два паровоза.

Когда он приблизился к месту, где, по сведениям турок, мы скрывались, с поезда открыли бесцельную стрельбу по пустыне.

Я мог слышать его приближающийся грохот, сидя на холмике у моста, чтобы подать сигнал Салему, который танцевал вокруг детонатора, крича от возбуждения и настоятельно призывая Бога на помощь.

Стрельба турок звучала внушительно, и я размышлял, со сколькими врагами нам придется иметь дело и сравняет ли мина своим действием их число с нашими восьмьюдесятью людьми. Было бы лучше, если бы наш первый опыт с электричеством происходил в менее сложной обстановке. Но в этот момент оба паровоза, казавшиеся огромными, с пронзительными свистками вынырнули из-за поворота.

За ними тянулись вагоны, из окон и дверей которых торчали ружейные дула. На крышах, позади ненадежных прикрытий из мешков с песком, притаились солдаты, обстреливая нас.

Я не предполагал, что будут два паровоза, и в то же мгновение решил взорвать мину под вторым, чтобы, в случае незначительного действия взрыва, неповрежденный паровоз не мог отцепиться и утащить вагоны назад.

Итак, когда второй паровоз въехал на мост, я поднял руку, подавая знак Салему. Раздался ужасный грохот, и железнодорожное полотно скрылось за столбом черного дыма и пыли высотой и шириной около ста футов. Из мрака доносился треск разбивающихся вагонов и продолжительный звучный металлический скрежет раздираемой стали. Крутящееся колесо паровоза внезапно вылетело из черной тучи, затмившей небо, с музыкальным свистом пронеслось над нашими головами и медленно и тяжело упало в пустыне где-то позади.

После этого полета наступила мертвая тишина. Ни один крик, ни один ружейный выстрел не раздался, пока ставший серым туман от взрыва медленно двигался в нашу сторону от железнодорожного полотна и, миновав, растаял в горах.

Я в восторге бросился к сержантам. Салем схватил свою винтовку и разрядил ее во тьму. Не успел я вскарабкаться к орудиям, как ложбина оживилась выстрелами и темными фигурами бедуинов, устремившихся вперед, чтобы схватиться с врагом.

Я осмотрелся, желая понять, что происходит. Неподвижный поезд стоял на пути, оторвавшиеся и рассеявшиеся вагоны вздрагивали от града пуль, изрешетивших их насквозь, а турки выскакивали из них, ища прикрытия за железнодорожной насыпью.

Пока я созерцал представшую передо мной картину, над моей головой затараторили наши пулеметы. Длинные ряды турок на вагонных крышах покатились и были сметены, словно тюки с хлопком, яростным потоком пуль, бушевавшим и брызгавшим тучей желтых щепок от деревянной обшивки вагонов. Господствующее над местностью расположение наших орудий явилось для нас большим преимуществом.

Когда я добрался до Стокса и Льюиса, сражение уже приняло иной оборот. Уцелевшие турки скрылись за насыпью, имевшей здесь одиннадцать футов высоты, и за вагонными колесами. Пользуясь укрытием, они в упор открыли огонь по бедуинам. За изгибами железнодорожного полотна пулеметы врагу страшны не были, но Стоке выпустил из своей мортиры первый снаряд, и через несколько секунд раздался грохот от взрыва позади поезда.

Стоке дотронулся до прицельного винта, и второй снаряд попал как раз в глубокую выемку под мостом, где турки нашли себе убежище. Он произвел там убийственное опустошение. Оставшиеся в живых в панике ринулись в пустыню, бросая на бегу винтовки и снаряжение.

Настал черед пулеметов Льюиса. Тот свирепо опустошал одну ленту за другой, пока весь песок не был устлан мертвыми телами.

Арабы, увидев, что битва окончена, побросали оружие и начали, словно дикие звери, вскрывать вагоны и грабить их.

Я сбежал вниз к развалинам, чтобы посмотреть на результат действия мины. Мост рухнул, и в его провал свалился передний вагон, переполненный больными. Все они, исключая трех или четырех, погибли при падении расколовшегося вдребезги вагона и образовали груду тел, истекающих кровью. Один из них еще был жив и бредил в тифозной лихорадке.