Восстание вассала

По первой же просьбе на границе ему предъявили электронные файлы с паспортами всех граждан, кто посещал Китай в период за ноябрь-декабрь прошлого года. Такого невероятного количества фамилий он и представить себе не мог. Неужели вся страна устремилась именно в это «горлышко» на границе с Китаем?!

А что, если упростить задачу: вычленить фамилии тех туристов, которые, судя по документам, не вернулись? Дельная мысль! Мацкевич сам обрадовался простоте идеи. Ведь это только в «лихо закрученных» романах сыщики демонстрируют чудеса изобретательности и ловкость в стрельбе. На самом деле все проще, и самая короткая дорожка к истине – она же самая логичная – лежит на поверхности.

Компьютер пограничников живо выдал всего три странички. На одной из них Мацкевич, уже ничуть не удивляясь, прочитал: Дантесов Денис Борисович.

– Вам ясно, господа?

Поставив эффектную точку в своем повествовании, он только теперь осмысленно взглянул сперва на Духона, а затем на Багрянского. Мол, каково?

– Велик! Велик! – тотчас откликнулся бывший журналист. – Вы титан, Леонид Сергеевич! А ты, Саша, что молчишь? Это ведь общая наша победа.

– Ну конечно, мы писали. Наши пальчики устали, – усмехнулся в усы Духон.

Было такое впечатление, что он думает совершенно о другом.

– И что теперь? – не мог угомониться бывший журналист. – У меня руки чешутся.

– Действительно, что теперь? – как бы подхватил его вопрос Александр. – Бахтину вроде помогли… Но можем ли мы бросать дело? Вот в чем лично для меня вопрос.

– Хороший вопрос. Жалко только, что политический, – уныло произнес Багрянский. – Я их жутко не люблю.

– Погодите, друзья! Видно, я совсем стал стар, – покраснев, воскликнул некогда всесильный офицер КГБФСБ. – Забыл еще кое-что рассказать. Нечто важное, между прочим.

Догадайтесь, с одного раза, нет, с десяти, нет с тысячи раз, с кем сидел в зоне наш олигарх. Не надо, не пытайтесь, не получится. Там его по-отечески опекал некий вор в законе. Папой там его величают. И знаете, кто это оказался?

Духон приоткрыл веки, словно до этого момента дремал. Багрянский же завизжал:

– Говорите. У меня инфаркт сейчас будет.

– Тот, кто четверть века назад стрелял в моего шефа. Словом, мститель. Тот самый человек, которому однажды определенные силы помогли бежать из зоны. Правда, он вскоре туда же и вернулся. Да я вам тогда в ресторанчике уже рассказывал эту дикую историю…

Понятно, к чему рассказываю, господа? Видите ли, ни спецслужбы, ни законники не любят менять свои методы работы.

3

В Эйлате стояла невыносимая жара. Обычное июньское явление для крохотного курортного городка в самой южной географической точке Израиля. Даже знаменитый местный ветерок, регулярно «проветривающий» этот прибрежный рай со стороны пустыни Негев, не спасал от назойливого ощущения, будто ты находишься в хорошо пропаренной сауне. Благо, климат здесь на редкость сух, и поэтому дышать еще было возможно. И все же в таком пекле не то что люди, даже мощные кондиционеры зачастую не справлялись с непомерной нагрузкой и начинали отключаться.

Тем не менее Денис испытывал в этих экстремальных условиях настоящее блаженство. Причем не только физическое, но и моральное. Во многом еще и потому, что отпущенная за год борода до неузнаваемости изменила его лицо, а одежда в стиле местного ортодокса замечательно довершала чудесное превращение из одной субстанции в совершенно иную.

Беглый олигарх, целиком и полностью погрузившийся в дрему, лежал в шезлонге под навесом на террасе своего небольшого дома в самом дальнем от моря районе города. Время от времени, приоткрывая глаза, он медленно потягивал безалкогольное пиво, предусмотрительно спрятанное в контейнер со льдом, стоящий рядом на плиточном полу, и невольно с содроганием вспоминал лютые холода в Маньчжурии.

– Доброе утро, милый, неужели тебе не жарко? – разбудила его Лу-Гайде, его любовь, его сокровище. – Может, искупаешься?

Она была в полупрозрачном белом сарафане, который едва прикрывал то, что, по идее, следовало прикрыть. Выглядела девушка молодо и свежо. Как и большинство азиаток, невысокого роста, с ладной, почти отточенной до совершенства безукоризненностью линий. Таких женщин обычно называют «статуэтками». В ее плоти чувствовалась та сексапильная упругость и гибкость, которая отличала именно прелестниц тех мест, где Лу родилась.

Сквозь все еще слипающиеся ресницы Денис с удовольствием наблюдал за ней, словно видел в первый раз.

Что ни говори, хороша! Лицо с матовой молочно-кофейной кожей, несмотря на чуть выпирающие скулы, было не менее привлекательным, чем фигура. Но главное – глаза. Конечно, глаза! Не щелочки, как у большинства азиаток, а большие, раскосые и, что самое главное, небесно-синего цвета. Именно этот диссонанс привлек к ней внимание Даниста, а здесь, в Израиле, останавливал как вкопанного практически каждого встречного мужчину, способного оценить прекрасное.