Восстановление нации

Украинская армия, таким образом лишенная своего главы, защищалась еще несколько дней под начальством импровизированных атаманов. Обстреливаемая без устали орудиями и отрезанная от линии отступления, она тщетно старалась добыть себе условия Зборовского договора. Некоторые банды успели вырваться, остальные были зарублены саблями или взяты в плен поляками. От военного могущества «русского великого князя» ничего не оставалось, и немного позже, подавив мятеж в Белоруссии, литовский отряд польских войск под начальством Януса Радзивилла, раздраженного супруга одной из дочерей Лупуля, проник в свою очередь в Украйну и подошел к Киеву.

Отпущенный ханом за большой выкуп, если верить польским источникам, Хмельницкий снова очутился в Корсуни с одним полком в три тысячи человек и московским агентом, Георгием Богдановым, уполномоченным завязать сношения, которыми Алексей думал позже воспользоваться. Побежденный под Берестечком не показывал вида, что унывает, и в этом его заслуга. Он даже говорил, что отомстит царю, не пришедшему к нему на помощь, и опустошит Москву так, что последняя позавидует участи Польши. Гетман сделал призыв к оружию, послал казакам, избежавшим поражения, слова утешения и всяческие обещания и, желая еще более примирить их с собою, женился на сестре одного из них, Золотаренко, назначенного потом корсунским полковником. Но когда Радзивилл соединился с Потоцким под Киевом, он решил в свою очередь капитулировать, бросился в слезах в ноги великому генералу, прежнему своему пленнику, и стал просить пощады.

Двадцать шестого сентября (по новому стилю.) 1651 года под Белою Церковью после бурных споров, в которые чернь врывалась с шумными протестами и даже делала попытки сопротивляться вооруженною силою, был заключен новый трактат. Польша не получила, по-видимому, всего того, что победа эта, казалось, обещала ей дать; из него не видно было, что казаки находятся в ее власти. Но на деле это было не совсем так, потому что для этого были необходимы еще продолжительные усилия, превосходившие меру моральных, если не материальных средств, которыми располагала республика. Между тем она достигла серьезных выгод в сравнении с теми, какие она получила у Зборова. Число зарегистрированных было доведено до двадцати тысяч; сохраняя за собою титул гетмана, Хмельницкий подчинился всецело авторитету великого генерала и обязался порвать всякие сношения с татарами; евреи опять получили право брать в аренду в Украйне королевские и частные поместья, наконец, черта казацких поселений была ограничена лишь одним палатинатом Киева.

Чернь продолжала оставаться жертвой, и с этой стороны трактат вызвал двойной поток эмиграции, направлявшийся на восток, к левому берегу Днепра, и на север, к московской территории. Уже на другой день после события тысяча казаков, из острожского полка, просила у царя позволения поселиться в окрестностях Путивля и Белгорода. Стараясь в это время заселить берега, частью пустынные, Дона, Сосны и Оскола, Алексей хотел сначала направить на эти места наплыв явившихся к нему колонов; однако позже он уже позволил устраивать более к западу или более к югу многочисленные слободы, из которых некоторые вскоре обратились в населенные местечки и города.

Хмельницкий завирался по обыкновению своему, говоря о том, будто он направится на Москву со своими войсками, в то же время отправив к Потоцкому письмо с протестом против выраженной им преданности, а султану – уверение в своей верности, не оставляя при этом ни химерических мечтаний о наследственном великокняжестве, ни своих проектов, относящихся к Молдавии. Так как казаки продолжали волноваться, он решил занять их в Молдавии, где Лупул медлил оказать честь его исканиям. Во второй раз уже Тимофей отправился в Яссы с многочисленным отрядом, и, когда Калиновский, другой побежденный при Крутой Балке, пересек ему дорогу с маленьким отрядом, он истребил всех поляков.

Благодаря этому, он мог жениться на прекрасной Домне Розанде, но принудил отца к новым отречениям. Хмельницкий притворился, будто бы он был чужд этому событию, послал извинительное письмо королю и занялся выкупом для татар поляков, взятых в плен благодаря поражению Калиновского. Армия Берестечка была уже распущена, Польше угрожал разрыв со Швецией, и король был вынужден послать в Украйну не войска, которые отомстили бы за это новое оскорбление, а комиссаров, которые должны были удовлетвориться извинениями гетмана. Но они даже не получили и этого удовлетворения: еще до приезда их гетман переменил свое решение. Когда поляки заговорили о милости, он поднес им обнаженную саблю под нос и сказал: «Вы милостивы! Это я был милостив по отношению к вам, так как мог бы загнать вас за Рим». В это время (6 декабря 1652 года) казацкая депутация с военным судьею Самуилом Богдановым во главе уже находилась в Москве с предложениями, которым был оказан на этот раз лучший прием. Избавившись от забот о внутреннем порядке, Алексей уже мог теперь помериться силами с Польшею.

4. Подчинение Москве