Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

В разгар этого хаоса, и, возможно, даже из-за него, изначально две отдельные друг от друга цепочки событий быстро переплелись и стали неразрывны в результате того шага, который решился сделать наш гот-новичок. По возвращении в Паннонию самой насущной необходимостью для Теодориха было установить законность своего положения как сына своего отца и потенциального вождя местных готов. Неудивительно, что мы быстро обнаруживаем его в роли командующего грабительской экспедицией во владения сарматов, которые занимали территорию вблизи древнеримского города Сингидунума (современный Белград). Сарматы когда-то были агрессивными, но в поздний античный период стали для всех излюбленными «мальчиками для битья». В схожих обстоятельствах, осенью, после ужасного поражения римлян под Адрианополем будущий император Феодосий I «отыгрался» на сарматах, чтобы продемонстрировать, что Бог на его стороне. Почти сто лет спустя Теодорих выбрал ту же жертву. По словам Иордана, который, вполне вероятно, снова вторит Кассиодору, он организовал эту экспедицию без ведома своего отца, но я не верю ни одному этому слову. После такого большого перерыва, когда столько стояло на кону после смерти Вала-мира, не оставившего отпрыска мужского пола, у отца и сына был совместный интерес в том, чтобы доказать надежность Теодориха. Это в достаточной мере сделали сарматские «рабы и сокровища», с которыми тот возвратился[22].

Не только сарматы были повержены, но и сам Сингидунум стал знаменательным приобретением. Ведь недавно возвратившийся Теодорих, движимый честолюбием, убедил своего отца, что политические беспорядки, вызванные убийством Аспара, предоставляли возможность, которую нельзя было упустить и за которую паннонийские готы ухватились обеими руками. Как это бывает в случае по-настоящему важных решений, факты наводят на мысль, что в игре был задействован ряд мотивов. Во-первых, временное пребывание Теодориха в Константинополе, вероятно, вбило ему в голову мысль о скованном положении готов в Паннонии на тот момент. Здесь они были вовлечены во внутрирегиональную борьбу за власть с рядом других военизированных групп, появившихся здесь после крушения военной машины Аттилы, – ругами, свевами, скирами, гепидами, аланами, не говоря уже о несчастных сарматах и военных отрядах гуннов под командованием разных сыновей Аттилы. Аттила хотел объединить их всех (собирался сделать это) и направить их на римлян, получая очень большие суммы в золотых слитках и других видах ценностей, которые, как мы уже видели, столь эффектно появляются в этом регионе в археологических находках гуннского периода. Но если эта борьба не прекратилась бы, то приток новых богатств в регион быстро иссяк бы, так как эти группы уже больше не действовали сообща. Новые внутрирегиональные конфликты, которые пришли на римскую территорию на смену дальним походам с целью обогащения, оставались такими же трудноразрешимыми и быстро превратились в борьбу за все уменьшающиеся трофеи (так как существующие богатства хоронили вместе с умершими). Именно в одном из таких сражений и пал Валамир:

«[Он] ехал на коне перед строем, чтобы воодушевить своих воинов. Конь был ранен и упал, сбросив седока. Валамира быстро пронзили копья его врагов, и он был убит»[23].

Тот факт, что его сторонники, как отмечают источники, крепко отомстили за него, мало утешил бы короля, умершего такой нехорошей смертью. Перспектива продолжать бесконечную борьбу за влияние на Среднем Дунае, за власть над убывающими богатствами, вероятным исходом которой будет в конечном счете страшная смерть, не впечатляла вернувшегося Теодориха. Константинополь открыл ему глаза на гораздо больший мир.