Восстановление самости

Фрейд описал и объяснил эдиповы переживания ребенка в соответствии с его общими теоретическими представлениями, которые он заимствовал из физики своего времени, — в терминах сил (влечений), противодействующих сил (защит) и взаимодействия сил (компромиссных образований, например симптомов психоневрозов) в гипотетическом пространстве (психическом аппарате). Два принципа подводят нас к нашей задаче переоценки эдипова комплекса с точки зрения психологии самости: во-первых, мы подвергаем сомнению не факты, выявленные Фрейдом, а адекватность теоретической системы, в которой они рассматриваются, то есть их значение; и, во-вторых, мы отрицаем не классическую теорию, в которой эдипову комплексу принадлежит центральное место, а только универсальную применимость этой теории. Другими словами, мы используем упомянутый выше подход, то есть психологический принцип комплементарности; это означает, что для объяснения психологической области может потребоваться не одна, а две (или больше) теоретические системы[65].

В классической теории влечений и объектов особое значение придается эдиповым переживаниям ребенка; ими прежде всего объясняются конфликты ребенка и, в частности, чувство вины. Но она оказывается недостаточной для объяснения некоторых важнейших переживаний человека, связанных с развитием и преобразованием его самости. Скажем прямо: несмотря на все усилия нескольких поколений психоаналитиков расширить теории влечений, защит и структур психического аппарата до крайних пределов, включая последнюю героическую попытку Фрейда (Freud, 1920) придать теории влечений космологическое измерение, эти теории не в состоянии правильно объяснить переживания, связанные с необычайно важной задачей построения и сохранения связной ядерной самости (сопровождающимся радостью при достижении этой цели и смутным чувством безжизненности [ср. Eidelberg, 1959], если эта цель не достигнута), и, во-вторых, переживания, связанные с необычайно важным стремлением ядерной самости, если она сформирована, выразить свои базисные паттерны (сопровождающиеся триумфом или унынием в зависимости от успеха или неудачи в достижении этой цели). Как я уже отмечал выше, теория влечений и ее модификации объясняют Виновного Человека, но они не объясняют Трагического Человека.

В свете предыдущих рассуждений к исследованию эдипова комплекса лучше всего подходить с двух сторон. Сначала мы должны спросить, как связаны между собой нарушения самости и эдиповы психоневрозы; затем мы должны спросить, изменится ли — и если да, то каким образом — наша концепция эдипова комплекса, если ее рассматривать с точки зрения психологии самости.

Обратимся вначале к вопросу о том, как связаны друг с другом нарушения самости и эдиповы неврозы.

В теории — да и на практике — существуют две возможности: (1) эмоциональный уход от конфликтов и страхов эдипова периода может привести к постоянному принятию поддерживаемой в защитных целях нарциссической позиции; и, наоборот, (2) омертвение, которому подвергается ребенок, чувствующий, что его самость фрагментирована или что ей недостает жизненных сил, приводит к постоянному принятию поддерживаемой в защитных целях эдиповой позиции. В другой работе (Kohut, 1972, р. 369) я назвал первую группу нарушений псевдонарциссическими расстройствами, а вторую группу — неврозом псевдопереноса. К этой схематической классификации я здесь добавлю, что, помимо очевидных случаев уровневой патологии (то есть псевдонарциссических и псевдотрансферентных нарушений), существуют также смешанные формы, в которых первичная нарциссическая патология и эдипова патология соседствуют друг с другом и активизируются при переносе либо попеременно, либо последовательно. Эти случаи встречаются, однако, нечасто. Во всяком случае в моей клинической практике я, к удивлению, обнаружил, что случаи чистой патологии встречаются гораздо чаще, чем случаи смешанной патологии. Наконец, я должен сказать, что для исследования отношений между патологией самости и структурной патологией (но не для исследования нарушений самости как таковых) система классической метапсихологии является более или менее адекватной — так же, как она адекватна для традиционных исследований отношения между эдиповой психопатологией и доэдиповой в теоретических рамках психологии влечений.

Теперь мы обратимся к нашему второму вопросу: изменится ли — и если да, то как — наша концепция эдипова комплекса, если ее рассматривать с точки зрения психологии самости?