Восставшая из ада

Даша обернулась и даже вздрогнула – до того его лицо было похоже не ту узкую змеиную морду, которая вот уже несколько минут маячила у нее перед глазами.

– Слушаю, хозяин.

– Проводи девушку к ребятам, – приказал Захар.

Вертлявый с готовностью осклабился.

– Да не за тем, дурак! – прикрикнула на него Захар и тот моментально стер ухмылку с лица. – Пусть они отвезут ее домой. Адрес она вам...

Тут он с сомнением посмотрел на растерянную Дашу и проговорил:

– Адрес я продиктую сам.

Глава 5

Около двух часов я сидела на холодных ступеньках лестничного пролета. Два раза мимо меня проходили припозднившиеся жильцы – древняя старуха с лицом, обросшим старческой щетиной настолько, что оно было похоже на клубочек шерсти; и пьяный мужичок, который, вместо того, чтобы идти к семье и замаливать грехи своего позднего и нетрезвого появления перед женой, принялся заводить со мной игривую беседу.

Беседа закончилась тем, что я рявкнула на мужика, послав его по давно известному адресу, и он, мгновенно посерьезнев, уныло удавился.

Совсем уже наступила ночь.

Как ни странно, спать мне не хотелось. Да и как тут уснуть, после подобных событий – когда моя покойная сестра, на опознании трупа которой я ездила несколько дней назад – звонила мне по телефону, отключенному от сети.

У меня было время поразмыслить об этом, но как раз размышлять мне не хотелось. Когда приступ вполне понятного волнения прошел почти совершенно, мне хотелось только одного – безоговорочно поверить в то, что я разговаривала действительно со своей сестрой. С Натальей, голос которой я уже и не чаяла услышать никогда.

Вздохнув, я потянулась за очередной сигаретой и вдруг замерла, услышав осторожные шаги внизу лестницы.

В этом доме лифт на ночь не отключали, и тот, кто шел сейчас по лестнице, вполне мог бы воспользоваться им, но почему-то не стал.

Я прислушалась.

Вот этот странный человек прошел первый, второй и третий этажи – крадучись, будто не хотел, чтобы его шаги слышали еще не улегшиеся спать жильцы.

Я положила сигарету обратно в пачку и неслышно прокралась еще на одну лестничную площадку выше.

Через минуту незнакомец уже был на той лестничной площадке, где находилась моя квартира. Там он остановился. Потом поднялся выше, осмотрелся. Я прижалась к стене, встав в тени.

Он не заметил меня, но я ясно видела его, всего несколько секунд, но успела хорошо рассмотреть. Одет он был в длинную кожаную куртку, ворот которой был поднят и почти полностью скрывал его лицо. Голова этого человека, выбритая до блеска, сияла в подъездной полутьме. Выбрита совсем как у знакомого мне официанта из «Черного Лотоса», но этот человек явно был не знаком мне. Официант был высок ростом и костист, а этот – коренаст и несколько даже пухл, но в его движениях, тем не менее, угадывалась большая физическая сила.

Не заметив ничего для него подозрительного, он все-таки остановился в нерешительности, принюхиваясь.

Все-таки хорошо, что я не успела закурить, свежий табачный дым несомненно заинтересовал бы странного бритоголового человека. А так струйки дыма нескольких моих выкуренных здесь сигарет уже давно поднялись к потолку и без остатка растворились в затхлой атмосфере нечистого московского подъезда.

Он спустился обратно на лестничную площадку, где находилась моя квартира.

Я последовала за ним, затаив дыхание и стараясь ступать совсем не слышно. Когда я оказалась на том месте, на котором провела почти половину этой полной событий ночи, бритоголовый незнакомец стоял, приглядываясь и прислушиваясь к окружающему его полумраку.

Казалось, что-то его беспокоило, но он никак не мог понять, что именно.

Наконец, он вздохнул и начал действовать. Я пригнулась, наблюдая за ним.

Он выплюнул на ладонь себе белый комочек жевательной резинки, растер ее в пальцах и, еще раз оглянувшись, залепил образовавшейся лепешкой глазок в двери соседней с моей квартиры.

После этого он достал из-за пазухи небольшой черный пистолет, а из кармана куртки – длинную трубочку; и приняла накручивать эту трубочку на ствол своего пистолета.

«Это глушитель, – догадалась я, – а никакая не трубочка. Кажется, я начинаю понимать, что нужно этому человеку в моем подъезде».

Приладив глушитель к пистолету, бритоголовый бесшумно выдохнул и коротко позвонил в мою дверь.

Пистолет он держал наготове. Я совершенно затаила дыхание.

Никто, конечно, бритоголовому человеку не открыл, и никто не отозвался за дверью. Тогда он, оглянувшись на соседскую дверь, позвонил снова. А спустя минуту – еще два раза – два коротких, но четких и твердых, как выстрелы, звонка.

Не получив и на этот раз никакого ответа, он пожал плечами, снова позвонил и прислонил ухо к замочной скважине моей двери.

Минуту стоял бритоголовый, прилипнув к двери, неподвижно, потом выпрямился и принялся флегматично скручивать глушитель со ствола своего пистолета.

Справившись с этим делом, он спрятал пистолет и глушитель, отлепил лепешку жевательной резинки с глазка соседской двери, швырнул ее на пол и тщательно растер подошвой тяжелого армейского ботинка.