Восставшая Луна

— Мне тоже нужна для этого квалифицированная помощь, — сказала Вайо, — поскольку я стерильна. И кроме того, мне потребуется десять лунных месяцев и множество различных материалов, причём самых лучших. Зато я делаю прекрасных младенцев. Мани, а почему бы машине действительно не быть живой? Я всегда считала, они таковыми и являются. И некоторые из них только и ждут подходящего момента, чтобы куснуть побольнее.

— Майк не будет этого делать. Я имею в виду — намеренно. В нём начисто отсутствует подлость. Но он любит разыгрывать других, и одна из его шуток вполне может оказаться не вполне удачной. Он как щенок, который не понимает, что он причиняет боль, когда кусается. Он невежественен. Нет, это не то слово, потому что он знает бесконечно больше, чем ты, или я, или любой из когда-либо живших людей. И тем не менее можно сказать, что он вообще ничего не знает.

— Повтори-ка всё сначала. Мне кажется, я чего-то не поняла.

Я постарался объяснить. Сказал, что Майк знает содержание почти всех книг на Луне, может читать с огромной скоростью — по меньшей мере в тысячу раз быстрее, чем мы, — и никогда ничего не забывает, если только не решит стереть какую-нибудь информацию. Сказал, что он может вести рассуждения, опираясь на безошибочную логику, или прийти к выводу на основании неполных данных… и о том, что он не знает ничего о том, что входит в понятие «быть живым».

— Я поняла, — перебила она, — ты хочешь сказать, что он весьма разумен и очень много знает, но совсем не умудрён жизненным опытом. Как новичок, только что сошедший с корабля на Скалу. Возможно, на Земле он был профессором, с целым списком научных званий… но здесь он похож на младенца.

— Именно так. Майк и есть младенец с целым списком научных званий. Спроси его, сколько воды, какие химические элементы и какая мощность светового потока необходимы, чтобы получить пятьдесят тонн пшеницы, и он ответит тебе ещё до того, как ты успеешь перевести дыхание. Но он не может отличить смешную шутку от несмешной.

— Я думаю, большинство из тех, которые ты мне показал, были в общем-то неплохими.

— Он не сам их придумал. Он их где-нибудь вычитал или услышал, а поскольку они были соответственно помечены, то он и отправил их в тот файл, где у него хранятся шутки. Но он не понимает их, поскольку он никогда не был, как бы это сказать… одним из людей. Недавно он попытался сам придумать шутку. Вышло весьма посредственно.

Я постарался объяснить ей суть неуклюжих попыток Майка стать «человеком».

— Главная причина всех его выходок кроется в том, что ему одиноко.

— Вот бедняга! Тебе тоже было бы одиноко, если бы ты только работал и учился, и больше ничего. И если бы никто никогда не приходил проведать тебя. Это просто жестоко.

Я рассказал ей о моём обещании познакомить Майка с неглупыми.

— Ты поговоришь с ним, Вай? И не будешь смеяться, если он станет делать дурацкие ошибки? Если ты будешь смеяться, он замолчит и начнёт дуться.

— Конечно, Мани, я поговорю с ним! Ну… когда мы выберемся из этой передряги. И если мне будет безопасно оставаться в Луна-Сити. И где находится этот бедный маленький компьютер? В городском техническом центре? Я не уверена, что знаю, где это.

— Нет, он не в Луна-Сити. Он располагается в Море Кризисов. И ты никак не можешь попасть туда, где он находится, для этого тебе нужно иметь пропуск, выданный Надсмотрщиком. Но…

— Подожди-ка! Море Кризисов… Мани, это что — один из тех компьютеров, которые находятся в Комплексе Администрации?

— Майк — не просто «один из тех компьютеров», — ответил я, несколько раздражённый таким отношением к Майку. — Он — головной компьютер, управляющий всеми остальными компьютерами, как дирижёр — оркестром. Другие компьютеры — просто машины, дополнительные приспособления, увеличивающие его возможности. Для Майка они являются тем же, чем вот эта штука — для меня, — сказал я, согнув левую руку. — Майк контролирует работу всех остальных компьютеров. Он занимается катапультами и баллистическими радарами. После того как система телефонной связи была преобразована во Вселунную систему коммуникаций, он также подключён к управлению логическими структурами этой системы. Кроме того, он контролирует множество других систем.

Вайо закрыла глаза и прижала пальцы к вискам.

— Мани, Майку приходится тяжело?

— Не думаю. Он не перегружен. У него хватает времени даже на то, чтобы читать смешные истории.

— Я не это имею в виду. Может ли он испытывать страдание? Чувствовать боль?

— Что? Нет. Он может чувствовать себя обиженным, но не может чувствовать боль. Я думаю, что не может. Нет, я даже уверен в этом. У него нет рецепторов восприятия боли. Зачем они ему?

Она закрыла глаза и сказала тихо: