Восставшие из пепла

Над землей уже стояла ночь, одна из тех теплых ночей, когда море бывает похоже на уставшее осеннее небо, а звезды — на крупные золотистые плоды. Где-то вдалеке рыбак затянул протяжную песню, грустную, как эта ночь, и усталую, как ушедший день. Иванко, словно вкопанный, стоял посреди улицы, кровь его успокаивалась, голова трезвела, наконец он пришел в себя: прислушался к песне, ощутил запах моря, вспомнив, как дрожало в его руках тело дочери василевса, довольно улыбнулся. Начало неплохое. Иванко в подобных делах, как и в битвах, был опытен. Ему очень хотелось вернуться в дом, — ведь это и его дом, — схватить дочь императора, безжалостно и грубо сорвать с нее одежды, почувствовать, как бьется в его руках обнаженное и беспомощное царственное тело…

Иванко был не из тех, кто обдумывает каждый свой шаг. Он, в общем-то, шел по жизни легко, и все ему удавалось, в отличие от придворных хитрецов, он не считался с общепринятыми правилами. Он привык запросто брать все, что ему надобно. Не отдадут по-хорошему, что ж, он вынет меч, а своего добьется…

И здесь, в городе Константина, Иванко попросил у василевса то, что ему понравилось — его дочь. Ему отказали… Меч здесь не вынешь, но он возьмет ее иным путем. Все же он решил сейчас к Анне не ходить, можно испортить все дело. Кто их знает, этих ромеек?! А если Анна поднимет шум, нажалуется отцу… Что произойдет? Могут заточить в каменное подземелье. Могут ослепить. Могут и убить! Иванко не боялся, нет! Его и презирали, и преследовали, и отлучали от церкви, причем свои. С тех пор он давным-давно мертв для них…

И здесь, в городе Константина, смерть с одинаковой легкостью приходит и к простым смертным, и к императорам. Никто — ни простолюдин, ни царедворец не знает, умрет ли он своей смертью, ослепят ли его или обезглавят. Так стоит ли самому искать наказания или насильственную смерть, не лучше ли обуздать свое безрассудство? Тем более, что Анна теперь никуда от него не денется.

Иванко резко повернулся и зашагал туда, откуда пришел, где валялись под столами, как мертвые, его телохранители.

Подходя к корчме, Иванко еще издали услышал крики и пьяные песни, веселье за время его отсутствия разгорелось вовсю. Оказавшись у запертой двери, он яростно ударил в нее ногой, заколотил кулаками. Шум поубавился.

— Кто стучит? — послышался изнутри пьяный голос.

— Открывайте, пьяные свиньи! — по-болгарски заорал Иванко, еще яростнее колотя в дверь.

Войдя в корчму, он окинул взглядом пьяную компанию, хмуро уставился на низкорослого, темноволосого человека в кожаной одежде.

— Добромир…

— С утра сегодня ищу тебя, — поднялся навстречу Хриз. — Никак не думал, что севаст Алексей-Иванко залез в эту вонючую дыру. Для родственника василевса это как-то… не подходит.

— А для храброго Добромира Хриза подходит? Ты тоже удостоился благоволения императора, — насмешливо ответил Иванко.

— Здесь ты прав, — кивнул Хриз, наливая в чаши из кувшина. — Без благоволения василевса я пополнил бы толпу слепых оборванцев, обитающих в богоугодном Константинополе, руками ощупывал бы его каменные стены.

Уловив, что речь идет об императоре, один из пьяных телохранителей воскликнул:

— Хвала славному василевсу!

— Хвала-а!! — подхватили остальные меченосцы.

6