Восточная история

– Хочу обратить ваше внимание на то, что вы мой клиент, и я несу за вас ответственность. Будет нелепо, если наследство, о котором мы хлопотали два месяца с лишним, все же достанется вашим родственникам, только потому, что вы умрете от инфлюэнции. Подумайте, наконец, о репутации моей фирмы!.. Подождите здесь, минутку, пожалуйста.

Он решительно отстранил ее от двери, вышел и вернулся со стопкой одежды, аккуратно сложенной и приятно пахнущей цветами.

– Вот, переоденьтесь. Слуг, кроме моей почтенной экономки, я на сегодня уже отпустил, но думаю, они нам и не понадобились бы. И уверяю вас, вам нечего опасаться. Как только вы будете готовы, мы попьем кофе в моей гостиной. Вот та дверь справа.

– Да, но…

– Но – это глупости. Вы доверили мне битву за ваше наследство, и вот оно перед вами. Думаю, я доказал вам, что достоин доверия, раз вы пытались подписать документ, даже не ознакомившись с его содержимым. То, что я не сторонник насилия, вы также знаете. Так что же еще? … Переодевайтесь в сухое, а я, тем временем, сварю кофе. По вечерам я всегда сам готовлю кофе, я весьма привередлив к вкусу этого напитка, который моя экономка, несмотря на то, что в остальном прекраснейшая хозяйка, варить не умеет. Надеюсь, вы запомнили, где дверь гостиной? Не потеряетесь? Отлично.

И он оставил ее, совершенно ошеломленную, одну. Не верилось, что он так сказал! Конечно, это только вежливость с его стороны, сама она для него никакого интереса не представляет. Она видела это в его ироничном взгляде. Кроме того, Анна ужасно боялась показаться ему еще более нелепой, смешной, но это, наверное, было уже невозможно. И все же…

Одежда оказалась длинной черной рубашкой до пят, с воротником стойкой, расшитым золотыми узорами. Видеть это на себе было очень странно, но странно было не только это, и Анна смирилась.

Проходя в гостиную через переднюю, она увидела себя в зеркало. Испуганные, изумленные глаза и этот строгий восточный наряд изменили ее до неузнаваемости. Но, может быть, это было к лучшему.

Гостиная была просторной комнатой в восточном стиле, но все же на европейский манер. Ажурная мебель, обитые модным бордовым шелком стены, по стенам картины в тяжелых золоченых рамах, в основном пейзажи, на паркете – мягкий ковер, низкие диваны и кресла, по всюду подушки с затейливыми вышивками. И легкий аромат… пахло чем-то сладковато-загадочным, но немного знакомым… Амбра! Как-то, еще в детстве, когда она ходила с мамой на рынок, и помнила, как перед восточными прилавками струился, смешиваясь с другими пряными ароматами этот волшебный запах.

Александр уже ждал ее. Он тоже переоделся, сменив сюртук на более темный, но столь же безукоризненный.

– О, я вижу, вы поступили разумно. Платье, конечно, вам велико, но, пожалуй, восточный стиль вам к лицу. Присаживайтесь в кресло. Кофе сейчас будет готов.

Усадив Анну в кресло, он сам принес поднос с кофейником и чашками.

– Ну, теперь ваша очередь быть вежливой. Налейте нам кофе.

Анна от ужаса онемела. Его кофейный сервиз был так тонок и изящен, прямо произведение искусства, а она могла уронить что-нибудь на пол, или разлить все на дорогой ковер и в более спокойном состоянии. Дрожащими руками, сосредоточившись на своих действиях, она все-таки налила горячий и ароматный напиток и подала ему чашку.

– Благодарю вас. Приятно, когда за тобой ухаживают, – сказал Александр.

Он расположился в удобном кресле напротив нее. Анна, находясь под его внимательным взглядом, не сразу решилась отхлебнуть глоточек. Кофе показался ей нестерпимо горьким и крепким. Неужели это можно было любить?!

– Ну? Как вам мой кофе?

– Спасибо. Очень вкусный…– Анне всегда было легче сказать не то, что она думала, чем обидеть собеседника.

– Вы пробовали такой же раньше? Я имею в виду настоящий восточный кофе, а не то, что у европейцев принято называть этим словом.

– Нет.

– О, тогда я завидую вам, вы еще не вкушали подлинного наслаждения. Правда, почувствовать его можно, как пишут европейцы, не сразу. Он не кажется вам горьким? Я знаю, вы боитесь показаться невежливой, но, мне бы хотелось, чтобы теперь, когда вы просто моя гостья, вы меньше меня стеснялись. Итак, скажите, наконец, правду… что вы чувствуете?

Анна смутилась, поймав нечаянно его глубокий темный взгляд, внимательный и чуткий, словно он спрашивал вовсе не о кофе.

– Да… Немного горьковат…

– Так я и знал. Но разве вы не замечали, что самая сладкая радость всегда таиться в глубине самой жгучей горечи? Подобно тому, как самая страстная любовь, зачастую берет свои корни в ненависти, а иногда даже страхе… Иными словами сильное чувство рождает противоположное, не менее глубокое, во всяком случае, так говорят… вы не согласны с этим?

Он проницательно угадывал все оттенки ее настроения.

– Нет. Я думаю, любовь основывается на уважении и доверии.

– Разумеется. Но не страсть. Впрочем, я полагаю, вы не совсем компетентны в этом вопросе, не так ли?

Анна смутилась и рассердилась. Это нехорошо, смеяться над ней сейчас, тем более что она и сама полностью признавала свои недостатки.

– Пожалуй, мне пора.