Восточная миссия (сборник)

Проанализировав действия предшественников, начальник бригады пришел к выводу, что артобстрел в таких условиях просто не может быть эффективным, и наметил наступление без него на рассвете 25 декабря, рассчитывая прежде всего на внезапность у дара.

Накануне наступления артиллеристы, контролируя точность попадания каждого залпа, разорвали проволочное заграждение противника на участке в 300 метров. Ночью разведчики и саперы сделали еще около 30 проходов. На флангах установили пулеметы Туркестанской бригады и 43-й дивизии и предварительно пристреляли.

В 5 часов утра бригада в составе двух полков заняла исходное положение в 2 километрах от высоты 384. Прожектор, размещенный в Доброполе, мощным лучом указал направление атаки.

В 7 утра солдаты подошли к колючей проволоке и только тогда были замечены противником. Тот же час русская артиллерия и пулеметы ударили по заранее пристрелянным окопам и фланкирующим сооружениям.

К половине девятого пехота преодолела все три полосы «колючки», после чего противник прекратил всяческое сопротивление и начал массово сдаваться в плен…

Как вдруг на русских обрушился шквальный огонь с обоих флангов (справа с высоты 382 и слева с высоты 380), а также со второй линии обороны – из-за Стрипы.

Около 10 утра австрийцы перешли в контратаку и быстро отбили утраченные позиции. Потери россиян впечатляли: в 3-й Туркестанской бригаде – 12 офицеров и 3642 солдата, в 26-й пехотной дивизии – 1 офицер и 298 солдат, в 43-й пехотной – 4 офицера и 691 солдат, то есть чуть ли не половина личного состава корпуса!

Вскоре после этого в войска поступил очередной приказ главкома: прекратить всякие наступательные действия и перейти к обороне…

73

20 января на пограничную российскую станцию Волочиск[60] прибыл поезд с бельгийскими союзниками. Оттуда, в трескучий тридцатиградусный мороз, бойцы дивизиона своим ходом двинули на Збараж.

И сразу… ушли в загул – как-никак Рождество Христово! Особенно усердствовал майор Колон, – благо в этом еврейском городке корчмы были через каждые сто метров.

Рядом с Августом неотступно находился Бронштейн, исправно исполнявший роль переводчика. Он прекрасно знал русский, немецкий и французский. Ну а с местными жителями общался на родном и дише.

Леон не только способствовал спаиванию своего командира, но и все время подстрекал его к совершению других неблаговидных поступков.

Именно по совету хитрого Бронштейна, Колон решил «срубить» деньги с военного ведомства России, выставив ему счет за утомительное путешествие из Бреста в Архангельск, задержки с питанием в Царском Селе и прочие неудобства военного времени. Ставка направила протест бельгийскому правительству, и Колону потихоньку начали искать замену.

А вот испытать бронедивизион в бою российское командование не торопилось и этим невольно способствовало моральному разложению союзников. Те все чаще стали прикладываться к бутылке…

Кто не пил, все свободное время гонял в футбол.

Русские солдаты с интересом наблюдали за диковинной игрой и восхищенно аплодировали, когда двухметровый Ле Маре получал мяч в центре поля и, расталкивая соперников локтями, мчал к чужим воротам. А когда он коронным ударом метров с двадцати вгонял мяч под перекладину – восторгу болельщиков вообще не было предела…

Но большая часть зрительских симпатий обычно доставалась не ему, а сутулому и кривоногому отцу Бону, бегавшему по полю со свистком во рту. Стоило священнику один раз дунуть в свое орудие, как игра сразу останавливалась, независимо от того, кто владел мячом: рядовой или майор.

Иногда среди русских набиралось 11 смельчаков, согласных играть с бельгийцами, однако у них мало что получалось. Счет почти всегда был двухзначным – 10:0, 12:1, 14:3…

Впрочем, славяне всегда быстро перенимали чужестранные забавы…

74

В Збараже были отмечены первые случаи открытия беспричинной стрельбы по дружественным бельгийцам. Все дело оказалось в фуражках, слишком похожих на австрийские. Позже, чтобы избежать подобных недоразумений, союзникам стали выдавать каски. Но и это нервировало русских, напоминая им о немцах.

Пилотки цвета хаки, которые бельгийцы носили в теплое время года, были точь-в-точь как у турецких солдат, расположившихся под Бережанами. Поэтому вместо хаки им выдали голубые пилотки артиллеристов с красной полосой.

Конфликтов стало меньше, однако совсем они не прекратились.

Пришлось обращаться в Ставку за разъяснениями.

Вскоре командиру Бельгийского броневого автомобильного дивизиона пришел ответ, подписанный генерал-майором Каменским и подполковником Окуневым:

«В виду возбужденного Вами вопроса о форме одежды всем чинам вверенного Вам дивизиона, находящегося в настоящее время на службе в рядах Российской армии, Главное Управление Генерального штаба сообщает, что главнейшим воинским отличительным признаком принадлежности военной службы к составу Русской армии, являются «погоны» с условным обозначением на них звания (для нижних чинов) и чинов (для офицеров и военных чиновников).