Восточная сказка

– Храни тебя Аллах, бабушка, – шепчу, целуя старуху в морщинистую щеку. – Пусть он продлит дни твои…

– Беги, – улыбается бабка, – а то эта крокодилица тебя съест.

Я не успеваю выйти из отеля на улицу, когда рядом с входом тормозит папин Мерседес.

– Садись уже, – нетерпеливо просит отец, пропуская меня на заднее сиденье. Грузно плюхается рядом. – Сегодня Айрат вечером заглянет. А до его приезда нам с матерью нужно с тобой поговорить.

От на всю катушку работающего кондиционера прохлада разносится по всему салону. Ежусь, будто от холода.

«Поговорить? О чем? Кто-то заметил нас с Тимуром и нажаловался отцу?»

Мерседес быстро идет в горку, но в наступившей тишине, да еще под строгим взглядом отца, мне становится не по себе. Опускаю глаза вниз.

«Лучше лишний раз не нарываться», – лихорадочно соображаю, чем могла прогневить родителя.

– А этот что тут делает? – поморщившись, будто видит дохлую обезьяну, бросает отец.

Поднимаю глаза и вопросительно смотрю на отца. Он раздраженно кивает на окно. Всматриваюсь в надвигающуюся темноту сумерек. И почти у самого нашего дома замечаю деловито спешащего Тимура в белой рубашке и чистых джинсах. Не иначе как свататься идет.

«Вот неймется человеку! Сказала же, чтобы не смел соваться к отцу! Только хуже будет!»

– Не к тебе шакаленок спешит? – негодует отец.

– Нет, – шепчу еле слышно. – Уже все знают о моей скорой свадьбе.

– Значит, идет ко мне клянчить деньги, – тяжело вздыхает отец и велит водителю. – Нас высадишь, Муслим, отгони от дома это ничтожество. Терпеть не могу попрошаек!

– Обязательно, господин Мурат, – кивает важно Муслим в зеркало заднего вида. И мне становится не по себе. Чувствую, как застревает ком в горле.

«Храни тебя Аллах, Тимур, – мысленно молюсь я, опустив голову. – Только не попадайся на глаза моему отцу!»

– Амина, – строгий голос словно разрезает накалившийся воздух. – Если узнаю, что ты путалась с этой мразью, лично изобью как собаку.

Глава 2

Следующим утром все тот же Муслим в начищенных туфлях и черном костюме со стеклянным отливом отвозит нас в аэропорт. Мне даже не верится в происходящее. До восемнадцати лет я сидела дома под строгим надзором матери. А теперь, за два месяца до свадьбы, будто двери распахнулись.

– У нас рейс в восемь утра, – за ужином говорит отец. Мать замирает на месте, не в силах ему ответить. Но и согласиться она не может. Молчит, выжидающе глядя на своего мужа. А тот, не скрывая раздражения, машет рукой.

– Садись, Нур! Нет времени!

– Что случилось? – одними губами спрашивает мать. – Кто-то умер?

– Нет, – мотает головой отец. Я вижу, как он устал и раздражен. И совершенно не понимаю, почему к столу позвали меня. Обычно мы с матерью и братьями кушаем до его приезда. А потом, когда из офиса возвращается отец, Нур лично накрывает стол и ухаживает за ним. Затем двери на родительскую половину закрываются. Время с девяти вечера до утра посвящено общению Нур и отца. Естественно, перед тем как уйти отдыхать отец лично проверяет все замки. Выйти или войти в дом уже никто не может. Нам, детям, под надзором Нергис, старшей папиной сестры, приходится коротать время, занимаясь своими делами. Братья играют в стрелялки на компьютере, а я переписываюсь в Телеграм. Иногда с двоюродной сестрой Лали, но чаще с Тимуром. Он записан у меня в контактах как Лейла Кудас. И ни мать, ни тетка пока не догадались, кто скрывается под этим именем.

А еще я рисую. Рисование – моя страсть. Отец потворствует моим прихотям. Покупает краски и холсты. Смеется, что, родись я мальчиком, могла бы стать великим художником.

– Жаль, твои работы никто не увидит. Кроме постояльцев в гостинице Искандера, – усмехается он.

Но сегодня накатанный годами график сбивается под суровым взглядом отца. Отец и Нур ужинают, и я вместе с ними. Неслыханная вольность.

– Завтра летим в Москву, – вытирая рот белоснежной льняной салфеткой, говорит отец. – В Стамбуле пересадка.

– Зачем? – одними губами спрашивает мать, все еще не в силах поверить в происходящее.

– Хочу построить отель в Сочи, – морщится отец. – А бизнес в России лучше вести с российским паспортом в кармане. Для иностранцев очень высокие налоги и полно проверок.

– А нанять кого-то из местных? – нерешительно интересуется мать. – Есть же доверенные лица.

– А потом все подарить? Я не так богат, женщина, как ты себе вообразила, – усмехается он криво и пристально смотрит на Нур. Та опускает глаза. Но я чувствую, как у матери все клокочет внутри.

– Получить российское гражданство очень сложно, – продолжает ворчливо отец. – Но я посоветовался с юристами. У нашей семьи есть козырь. Амина родилась в России. И там зарегистрирована как гражданка. Нужно только поехать туда и получить паспорт. Придется заплатить какой-то штраф. Но это все пустяки, Нур. Потом следом за Аминой как при воссоединении семьи получу гражданство я. Если нам удастся за один раз решить столь важное дело, я буду счастлив. Или придется потом поехать самому. Но это единственный вариант. Пока семьей Амины считаются ее родители, я должен воспользоваться ситуацией.